Неучтенный фактор - [13]

Ветка попросила юношей отойти в сторонку, дотянулась до нижней ветви, ухватилась, подтянулась, перехватываясь руками, в два счета добралась до колечка и сбросила его вниз. Когда спустилась на землю, поняла – ей попадет. Мама была на грани обморока. Кажется, здесь полагается вести себя более сдержанно. В свое время учитель гимнастики много с ней работал. Не то, чтобы заставлял сильно напрягаться или гонял без передышки. Нет, он просто давал направленный выход безудержной энергии подвижного ребенка. Теперь Ветка без особого труда могла подтянуться пять раз на правой руке и почти три раза на левой.

…В общем, бытие во дворце обрело ясные очертания. Интересный промежуток был от подъема до завтрака. Караульные каждый день оказывались разные, но их присутствие Ветку не сковывало. Шеф-повар стал обращаться к ней на «вы», но ни имени, ни титула не упоминал. И всегда наготове для нее было что-нибудь новенькое. Картошечку там почистить или рыбку. Птичку выпотрошить или ощипать. Лучок нарезать, тесто замесить для чебуреков. Зато фартук на гвоздике теперь точно подходил ей по росту. И, главное, она не была должна ничего этого делать. Она делала это, следуя своему совершенно свободному выбору.

Второй интересный период совпадал с тихим часом. Папа всегда мог предложить составить ответ на какое-то послание. Конечно, речь не шла о вещах важных для судеб королевства, но было увлекательно. Изредка приходилось просить помощи или совета. Случалось, отец не подписывал готовый документ, и тогда начиналось переосмысление и поиски новых данных. Некоторые бумаги она готовила несколько дней, столько в них было незнакомого. Уходила в библиотеку, рылась в толстых фолиантах, перечитывала подшивки ведомостей.

В соседней с кабинетом комнате оказался архив с обширными хронологическими подборками отчетов по самым неожиданным вопросам. И несколько канцеляристов упорно разбирали и систематизировали все новые и новые документы. И в этих грудах информации Ветка научилась разбираться. И даже научилась правильно спрашивать этих канцеляристов, когда было нужно узнать, например, сколько овечьих шкур завезли три года назад из Гурании за период с марта по май. Причем через все порты королевства.

А в мамином обществе она вязала, вышивала, слушала, как фрейлины перемывают косточки общим знакомым, и старалась производить то самое впечатление, которое в свое время произвела на нее сестренка Витуля. Этакая вялая податливая умиротворенность. Без эмоций, без проявления желаний.

Она давно для себя усвоила: если спросишь разрешения – запретят. Или будут так отговаривать, что пропадет желание. Поэтому то, что действительно хочется, надо делать без спросу, быстро и решительно, как будто имеешь на это неоспоримое и всем известное право. Правда, есть одна оговорка. Надо еще постараться, чтобы за это никому не попало. Тогда и проблем не возникнет.

На утренние конные прогулки она выезжала в шароварах, сидя по-мужски. Лошади ждали ее оседланными. За полтора часа верхом можно было добраться до любого конца острова и вернуться к завтраку. Каменистое, почти ровное плато, с частыми лужами дождевой воды и скудными пятнышками почвы с редкими травинками, спадало плавными склонами к морю, образуя разных размеров долины. Большинство этих долин каменисты и безжизненны, как вся основная масса земель Островного королевства. Но в некоторых – плотины, дамбы и валы удерживают почву от смыва. Тут находятся сады, пашни и огороды. И домики земледельцев. И обычно немноголюдно.

В самой большой из этих долин – Роузи – столица. По берегам бухты тянутся постройки торгового и военного порта, верфи и поселок рыбаков. Во втором ряду – жилые кварталы. На концах далеко выступающих мысов небольшие цитадели. Снаряды их огромных катапульт способны пустить на дно любой неприятельский корабль, рискнувший без приглашения проникнуть в бухту. Королевский дворец расположен над городом на краю плато. Он не похож на оборонительный замок. Просто комплекс удобных больших зданий, окруженных небольшим парком.

В город Ветка никогда не забиралась. Так, посмотрит издалека и направляет коня в глубь плато или вдоль его края. Большие скопления людей утомляли ее. И пугали. В обществе маминых придворных она бывала скована постоянным опасением сделать что-нибудь не так. Поговорить об этом с папой – не знала, с чего начать. А мама всегда не одна. И еще ее пугало зеркало. Раньше она не обращала особого внимания на свое отражение. Уши чистые – и ладно. Но сейчас, вращаясь в кругу красивых молодых людей и прелестных девушек, она невольно сравнивала себя с ними. Вроде и ничего в ней особенного нет, все как у всех, но приятности в облике совершенно никакой.

Как-то утром, выбравшись из теплого моря и греясь в несильных еще лучах восходящего солнца в обществе Митрофана Торна, она вдруг неожиданно для себя спросила:

– Как полагаешь, Митрофан, сможет меня полюбить хороший парень? Ну, не сейчас прямо, а когда я вырасту и стану взрослой барышней?

Митрофан молчал так долго, что Ветке сделалось страшно. Обычно этот солдат думал некоторое время, прежде чем ответить. Но не столько.