Неучтённый фактор - [50]

— А эта ведьма, Грейнджер, уже обручена, милорд? — Спросил Лестрейндж. Гарри–Том медленно развернулся к доверенному секретарю.

— Нет, Гермиона пока погружена в учёбу, — отстранённо произнёс он. И тут же властно рявкнул: — Какого Мордреда, Руди! Я тут о гибели мира переживаю, а ты о чём думаешь?! — От окрика повелителя Лестрейнджа аж подбросило на стуле.

— Молю, не гневайтесь, мой Лорд, — он в защитном жесте поднял ладонь. — Тот мир, может быть, и погиб, но наш вы, несомненно, спасли.

— Зачем тебе Гермиона? Объяснись! — Волдеморт не спешил менять гнев на милость.

— Для продолжения рода Лестрейнджей, — твёрдо отчеканил Рудольфус. — Столь сильная и умная ведьма будет ценным приобретением. А нам давно следовало разбавить кровь.

— Руди, а ты для неё не староват? — неожиданно для себя развеселился Гарри–Том. — Да и согласится ли она…

— Не для меня, милорд — для Рабастана, — с достоинством ответил секретарь. — У меня детей уже не будет, а вот у Басти ещё есть шанс зачать наследника. Если они хотя бы где‑нибудь сумели совместно разработать и воплотить в жизнь столь сложный ритуал, то семейная жизнь для них — вполне реальная вещь. А мисс Грейнджер пусть уговаривает будущий жених — это его забота.

«Что ж, отличный способ отомстить друзьям за обман», — грустно ухмыльнулся Тёмный Лорд, снова вглядываясь в темноту за окном. Семейная жизнь под девизом: «Ни минуты без ссоры».

— Иди, Руди, я хочу побыть один, — устало произнёс Гарри–Том строящему грандиозные планы Лестрейнджу. Тот помялся у камина, но всё‑таки шагнул в зелёное пламя. Видимо, опасение, что грозный Волдеморт с горя кинется в окно башни, показалось уж слишком нелепым.

Из‑за туч выполз ущербный месяц, и лунные отсветы легли на стену — на вставленный в рамку газетный лист с портретом Альбуса Дамблдора. За изнанкой рамы умостились в магическом тайнике прощальные письма покойного директора, которые ни прочесть, ни уничтожить Тёмный Лорд так и не решился… Поговорить бы со стариком сейчас — тот бы его понял. Гарри–Том был в этом уверен. Небось, Дамблдору самому некому было душу излить. Вот бы взаимно и облегчили тяжесть грехов. От разговора с Руди стало только хуже.

Неблагозвучно тренькнули сигнальные чары, оповещая, что «сын» изволил явиться домой. В пятом часу утра! Ну, завтра поганец своё получит! Недаром Нагини утверждает, что от молодого хозяина пахнет самкой. Надо срочно выяснить, что за обольстительная красотка охмурила нашего балбеса…

Жизнь продолжалась.