Нетронутые снега - [14]

Сарданга с Андрейкой, неторопливо передвигая лыжи, шли по руслу реки Комюсь-Юрях. Дик, делая большие взмахи руками, быстро катился навстречу молодым охотникам. Как будто не замечая их, он хотел проскользнуть мимо.

— Вы у нас были? — спросила девушка.

— Да, гостил у вас.

— Дедушка дома?

— Дома.

И Дик оттолкнулся палками.

— Эй, подождите-ка! — неожиданно вспомнив, крикнула Сарданга.

Девушка подошла к американцу.

— Возьмите свой нож.

Дик протянул было руку, но рука вдруг застыла в воздухе. Однако через мгновение он уже спокойно взял нож и стал его рассматривать.

— Это не мой. Вы ошиблись, милая девушка, — осклабился он, подавая нож Сарданге.

Оттолкнувшись палками, быстро покатился. Сарданга задумчиво смотрела ему вслед. Потом повернулась к Андрейке.

— Возьми этот нож в подарок, как память о моем отце.

Дик быстро бежал к своей землянке. Он еще не осознал, что может произойти из-за этого письма. Но внутренний голос подсказывал, что им угрожает опасность. Скорей к Джемсу! Джемс разберется и решит, что нужно делать. Дик неутомимо работал руками и ногами, по теряя ни секунды. Еще, еще — и вот последний поворот. Дик отстегнул лыжи и бегом бросился в дверь.

— Джемс! — попытался крикнуть он, но вместо крика вырвался только хрип. Горло пересохло от быстрого бега.

Джемс лежал на кровати и, раскинув руки, крепко спал. Дик бесцеремонно схватил его за ворот и посадил.

— Джемс, старина, ты слышишь? — тяжело дыша, кричал он.

Джемс открыл глаза и потянулся, а Дик торопливо и сбивчиво рассказывал.

— Что ты мелешь! — начиная понимать в чем дело, крикнул Джемс и вскочил с кровати. Он выругался и заметался от стенки к стенке, как пойманный в клетку зверь.

А Дик повторял:

— Письмо в Москву, понимаешь, в Москву… Уехал часа два тому назад.

После утренней истории у Джемса было паршивое настроение. Но он не хотел поддаваться ему и, пока готовил завтрак, пел веселую песенку, стараясь внушить себе, что теперь уже, наверное, недалек тот день, когда они застолбят долину Учугэя и начнут свое большое дело. А десяток минут назад он видел приятный сон. И вот тебе на! От волнения у него даже затряслись колени. Он хорошо понимал, что значило это письмо в Москву о золоте на Учугэе. Оно ставило под удар все их планы, делало их нищими. Он круто повернулся, подскочил к Дику, схватил его за ворот…

— Беги к Степке за оленями… Догонять!

Дик не возразил ни слова, подхватил шапку и выскочил.

Джемс чувствовал себя плохо. Болезненные толчки сердца отдавались в висках. Мысли, одна страшнее другой, проносились в голове. Он запрокинул флягу, сделал несколько глотков спирта, потом схватил со стола трубку, набил табаком и начал раскуривать. Спрессованный табак не горел. Трубка ударилась рикошетом об пол и улетела в угол. Нетерпеливые мысли сменяли одна другую. «Что так долго копается кашалот Дик, надо скорее, скорее. Их всех надо было уже давно перестрелять: и Степку, и охотника, и приискателей… Тысячу раз был прав мой дед, когда говорил, что порох делает людей богатыми, а я пронянчился — и вот на тебе, я нищий».

Ведь когда на Учугэй пришла первая артель приискателей, Дик сразу же предложил их всех до одного убить. Но Джемс не согласился. А потом пришел со своей артелью этот «мистер Выгода», и перебить около двух десятков человек стало не так просто. Тем более, что эти люди не бродили по тайге в одиночку, а все время держались вместе.

Тогда Джемс и Дик сидели за столом и спорили, спорили долго, как им быть с приискателями. В это время к ним зашли четыре человека во главе с Пыхом. Американцы их хорошо приняли и угостили. На вопрос Пыха, что они здесь делают, Джемс заверил, что их совершенно не интересует золото. Они здесь живут и изучают мир и природу.

— А летом мы ловим бабочек, которые порхают на цветочках, и делаем из них коллекцию для самого большого университета в Америке, — пояснил Джемс.

Дедушка Пых им сказал, что они не против ловли бабочек, за которыми американцы так далеко приехали, но напомнил о шести человеках, что жили здесь до них и из которых остался в живых только один. И тут же старшинка артели дал понять, что если случится беда хоть с одним из приискателей, то они перестреляют дальних гостей, как куропаток. Джемс возмутился, выскочил из-за стола. Размахивая руками, он что-то громко говорил, путая русские слова с английскими. Пых понял одно, что Джемс и Дик хотели дружить с приискателями, но теперь никогда больше не придут к ним.

— Пошто не ходить, по-соседски всегда можно приходить, пожалуйста.

…Джемс с беспокойством выглянул в дверь, но Дика с упряжкой все не было.

Только через час пара белоснежных оленей в добротной упряжке выскочила на широкое русло реки Комюсь-Юрях. Впереди на нарте сидел Джемс и без устали шестом-хореем погонял двух рослых быков. Сзади пристроился Дик, держа в руках крупнокалиберный винчестер. Проехав километров пять, они увидели свежий след, оставленный нартой. Не могло быть никакого сомнения, что нарта прошла сегодня: след не был засыпан вчерашней порошей.

Олени бежали дружно. Американцы сосредоточенно смотрели вперед. Они хорошо знали, что посланный с письмом не будет торопиться. Дорога дальняя, и он, сохраняя силы животных, поедет не спеша. Американцы молчали с тех пор, как сели на нарты. Все было ясно без слов. Только бы догнать сына охотника. И вдруг Дик показал рукой на черную движущуюся точку: