Нетронутая и неприрученная - [18]

— А вдруг мы в конце концов возненавидим друг друга?

— Я убежден в том, что у нас все будет хорошо.

— Но мы можем… — настаивала она, продумывая всевозможные отговорки.

— Любое деловое решение предполагает определенный риск, Ана. Оно также предполагает мужество и решимость. — Он улыбнулся и отпустил ее руку, чтобы сделать глоток вина. — Недавно я заключил сделку с несколькими крупными отелями в Бразилии. В Южную Америку никогда не импортировались большие партии итальянского вина, и кое-кто сказал бы, что я напрасно трачу время и деньги. — Он наклонился вперед. — Но я заключил сделку и знаю, что меня ждет успех. Главное — принять решение, после этого остается лишь следовать к намеченной цели.

— Ты говоришь о бизнесе.

— Конечно. — Он резко взглянул на нее. — На прошлой неделе я сказал тебе, что мне не нужна любовь. Ты со мной согласилась. Если ты не была со мной искренней…

— Была. — Ана сглотнула. — Почему ты не хочешь влюбиться?

Долгое время он молчал.

— Любовь, — категорично заявил Витторио, — это разрушительное чувство.

— Не обязательно…

— Это неизбежно, потому что мы все несовершенны. Поверь мне, Ана, я знаю, о чем говорю. — Он поигрывал бокалом. — Я видел это много раз.

— Ты был влюблен? — тихо-тихо и с грустью спросила Ана. Витторио покачал головой, и она почувствовала облегчение: «Что за абсурд!»

— Нет. Я никогда не хотел влюбляться. Но не думаю, что без любви брак будет безрадостным. У нас будет привязанность, уважение…

— Ты говоришь как мой отец.

— Он мудрый человек.

— Он любил мою мать, — немного вызывающе ответила Ана.

— И все же он рекомендует тебе выйти за меня замуж? — Его вопрос был похож на утверждение. Витторио улыбнулся, откинувшись на спинку стула, и выгнул бровь. — А почему ты не хочешь влюбиться?

— Я была влюблена однажды, — сказала Ана чуть погодя. — Я не хочу, чтобы это повторилось.

— Тот человек тебя обидел?

— Да. Он… Он сказал… — Она запнулась, не желая ничего объяснять.

— Нам не обязательно это обсуждать, — сказал Витторио, на миг коснувшись ее руки. Ана услышала твердость в его голосе и заметила, каким мрачным стал его взгляд. — Он остался в прошлом. Мы создадим нечто новое и хорошее.

— Ты говоришь так уверенно.

— Да, я уверен.

Ана только покачала головой, по-прежнему изумляясь тому, с какой скоростью велись переговоры.

— Почему тебе так трудно принять решение? — спросил Витторио. — У тебя кто-нибудь есть?

Она посмотрела на него с удивлением:

— Ты знаешь, что это не так.

— Значит, я, несомненно, лучший кандидат.

— Ты забыл спросить, ищу ли я такого кандидата. — Ее тон стал резче. — Возможно, мне будет лучше одной.

Витторио скривил губы:

— Так ли?

Ана непроизвольно изогнула губы в улыбке. Даже сейчас ему удалось ее рассмешить.

— Какой твой любимый цвет? — спросила она вдруг, и Витторио поднял брови:

— Синий.

— Ты любишь читать?

— Моя слабость — триллеры. — Он откинулся назад, словно наслаждаясь их общением.

Ана хотела задать ему десятки и даже сотни вопросов, но при виде его сексуальной улыбки у нее путались мысли.

— Ты любишь собак?

— Да. Кошек не люблю.

— Какая еда тебе нравится?

— Морепродукты. Шоколад. В холодильнике у меня всегда много шоколада. — Он продолжал улыбаться.

— Какое блюдо никак не могла заставить тебя съесть твоя мать, когда ты был маленьким?

Его улыбка померкла на долю секунды, но Ана заметила его реакцию.

— Брокколи. — Он расстегнул ворот рубашки. — Теперь смущаюсь я.

— Из-за того, что тебе не нравится брокколи? — парировала Ана, тоже улыбаясь. — Не сомневаюсь, это не единственный твой секрет.

Губы Витторио дрогнули, глаза потемнели.

— У меня есть еще несколько.

— Скажи мне о себе то, о чем я никогда не смогла бы догадаться.

— Я играл на тромбоне.

Она громко и недоверчиво рассмеялась:

— Правда?

Витторио кивнул:

— В школе нужно было брать уроки музыки, а тромбон оказался единственным инструментом, который мне не приходилось таскать с собой, потому что он хранился в шкафу музыкальной школы.

— Ты хорошо играл?

— Играл я ужасно. Звуки, которые я производил на тромбоне, были похожи на стоны умирающих овец. Мой учитель музыки в конце концов попросил меня бросить занятия, и я стал играть в футбол.

Ана поджала губы, сдерживая смех, и слегка покачала головой: «Не позволяй мне в тебя влюбиться, Витторио».

— Если бы ты мог пойти, куда захочешь, и делать то, что хочется, чем бы ты занимался?

Он шире растянул губы в улыбке, пламя свечей отражалось в его глазах.

— Женился бы на тебе.

У нее екнуло сердце, и она покачала головой:

— Будь серьезным.

— Я серьезен.

— Когда ты решил, что я подхожу тебе в качестве жены? — спросила Ана, подняла глаза и увидела, что Витторио наклонил голову и смотрит на нее, прищурившись. Это означало, что он тщательно подбирает слова для ответа.

— Не все ли равно?

— Мне любопытно.

Он слегка повел плечами:

— Я уже говорил, что прочел о тебе статью в журнале во время полета домой. Статья была короткой, но ты меня заинтересовала.

— Не пора ли прекратить копаться в моей биографии? — спросила Ана, и Витторио поджал губы.

Официант убрал пустые тарелки.

— Мне не особенно нравится твой тон и выбор слов, — спокойно произнес он. — Я честен с тобой с самого начала.