Нетерпеливый алхимик - [58]

Салдивар взмахнул рукой и, не повышая голоса, велел принести минеральной воды для обоих. Я расценил его жест как очередное проявление педантичной вежливости.

— Родриго сказал, что вы занимаетесь расследованием смерти Тринидада, — не стал он тратить время на околичности и взял быка за рога.

— Совершенно верно.

— И выдвинули версию об убийстве.

— Это так.

— А позвольте спросить: на каком основании?

По всем признакам, Салдивар привык действовать с прямотой римлянина и ни у кого не спрашивать позволения. Я спокойно выдержал властный взгляд его маленьких миндальных глаз.

— Судья распорядился соблюдать тайну следствия, — строго сказал я. — И я не имею права разглашать подробности.

— Мне чрезвычайно важно знать, как погиб Тринидад, сержант, — вразумлял он меня, точно новичка, не понимающего значения того, чем он занимается уже много месяцев подряд. — Тринидад был великолепным работником и замечательным человеком. Не далее чем позавчера я считал его смерть трагической случайностью. А теперь очень обеспокоен и, признаться, прихожу в ярость при мысли о том негодяе, который поднял на него руку. Особенно принимая во внимание нездоровую обстановку, создавшуюся вокруг его смерти.

— Понимаю и разделяю ваши чувства, — солгал я. — Однако я здесь не для того, чтобы перед вами отчитываться, а чтобы задавать вопросы.

Салдивар выслушал мою нарочитую грубость, не дрогнув ни единым мускулом. Он лишь переменил позу и откинулся назад, но в этот момент к нам подошел мажордом с бутылкой минеральной воды. Салдивар с каменным лицом ждал, пока тот не поставит стаканы на стол и не удалится. Потом милостиво кивнул, дав мне свое августейшее позволение:

— Прекрасно. Спрашивайте. Я полностью в вашем распоряжении.

Меня немного стесняла подвернувшаяся вдруг возможность иметь в своем полном распоряжении кого бы то ни было, тем более Салдивара. Но поскольку мне платили не за стеснение, я мгновенно собрался и поставил вопрос ребром:

— Скажите, сеньор Салдивар, не было ли у вас каких-либо недоразумений, разногласий или споров с покойным Тринидадом Солером?

Салдивар потратил не более секунды на обдумывание ответа.

— Полагаю, вы обязаны рассмотреть подобную вероятность, — сказал он, вскинув подбородок. — На вашем месте я бы поступил точно так же. В моем бизнесе сосредоточен большой капитал, а Тринидад на меня работал. Но давайте рассуждать здраво. Предположим, в один прекрасный день он меня обманул. Я гневаюсь, призываю зловещего убийцу и, как Марлон Брандо, шамкая старческими губами, велю ему разъяснить проштрафившемуся плуту, сколь плохи шутки с крестным отцом. Вроде бы все укладывается в шаблонную схему, тем не менее в данной версии закрались три существенные ошибки. Первая — я не Марлон Брандо, вторая — я не держу в своем штате зловещих убийц, и третья, на случай, если у вас еще остались сомнения, — Тринидад по природе не был способен на воровство. Но даже обладай он такой способностью, то и тогда не начал бы с меня, потому что высоко ценил нашу дружбу, а я отвечал ему взаимностью. Ему незачем утаивать от меня деньги — я обеспечивал ему хорошие заработки и впредь намеревался существенно их увеличить. Сейчас нелегко найти человека, на которого можно всецело положиться.

С первых минут общения становится ясно, имеешь ли ты дело с легкомысленным сумасбродом или с серьезным собеседником, взвешивающим каждое свое слово. Салдивар только что показал мне, к какой категории он принадлежит.

— Будьте любезны, расскажите, как вы познакомились с сеньором Солером, — попросил я его уже более осмотрительно, — и чем он завоевал ваше доверие?

— Если вы говорили с Родриго, то он должен был поставить вас в известность о том, что сам познакомил меня с Солером, — заметил Салдивар, намекая на свою осведомленность. — Родриго нанял его для консультирования некоторых проектов, в результате — потрясающий успех. Мне захотелось убедиться в недюжинных качествах этого чародея воочию, и Родриго привел его ко мне. Мы проболтали весь день до глубокой ночи. Поверьте, я сразу почувствовал к нему расположение и стал ему доверять, как никогда и никому раньше. Он мне очень понравился: достойный, серьезный, добросовестно выполнявший свою работу, и не ради того, чтобы похваляться заслугами, а потому, что уважал порядок и не умел поступать иначе. Он плохо сходился с незнакомыми людьми, и это сразу бросалось в глаза, но в то же время в нем ощущалась необычайная страстность. Кто другой увидел бы в нем нерешительного и не владеющего собою неврастеника, однако я обнаружил неисчерпаемый запас внутренней силы. Дальнейшие события подтвердили мою правоту.

— На какого рода силу вы ссылаетесь?

— На силу личности, вкладывающей весь свой ум и волю в какое-нибудь дело и упорно идущей к цели, не давая себе ни минуты передышки. Именно так — ни минуты передышки. Согласитесь, на такое отважится не каждый. Все мы слишком себялюбивы и в трудную минуту пасуем перед собственными слабостями. Только не Тринидад. Он был настолько беспощаден к своему здоровью, что иногда у него случались срывы.

Я обдумал слова Салдивара. Уж в чем, в чем, а в тривиальности его не упрекнешь. Напротив, он слишком увлекся высокими материями, и я попытался вернуть разговор в практическую плоскость: