Нетерпеливый алхимик - [47]

— Для вашего же блага, сеньора Диес, — мягко настаивал я, — будьте откровенны, и тем самым вы избавите нас от обременительной обязанности вытягивать из вас правду клещами.

Вдова тяжело повалилась в кресло, ее левая рука упала на колени, а правая потянулась ко лбу и стала его тереть, словно отдирая от лица приклеенную маску.

— Дайте мне хоть немного опомниться, — попросила она с горечью. — Расскажите, что вам уже известно, а я дополню — так мне будет легче.

Я в общих чертах изложил ей сведения о финансовых махинациях Тринидада и лишь намекнул, из каких источников мы их почерпнули, предоставив вдове возможность поупражняться на досуге в фантазии. Она слушала с обреченным видом, уткнувшись подбородком в ладонь и прикрыв пальцами рот. Закончив беглый обзор, я добавил:

— Как вы понимаете, нас интересует любая дополнительная информация. Но прежде позвольте задать вам вопрос личного порядка, который не дает мне покоя. Почему вы нам солгали в прошлый раз?

— Могли бы и сами догадаться, — сказала она, грустно улыбаясь.

— Раз я спрашиваю, значит, не могу, — ответил я, не скрывая раздражения.

— Ну что же, придется пройти еще через одно унижение. Вынуждена признать, что мой муж уплатил не все положенные по закону налоги, — да вы, вероятно, в курсе. Естественно, я тоже не уплатила, поскольку половина имущества принадлежит мне, по крайней мере, так предполагалось до сих пор.

— Это не оправдание для лжи.

— Не спешите, сержант. Я вдова и должна заботиться о будущем детей. Открой я вам правду, Министерство финансов тут же забрало бы в доход государства больше половины моих накоплений. Казалось бы, в моем кармане должно осесть достаточно средств для сносного существования, однако дети еще малы и пройдет много времени, пока они станут зарабатывать себе на жизнь самостоятельно. Вот и посчитайте.

— Неужели ради денег вы пошли на то, чтобы убийца вашего супруга безнаказанно гулял на свободе? Не укладывается в голове! — запротестовал я.

— А разве факт убийства доказан? Разве вы готовы поклясться мне в этом здесь и сейчас? Он мертв, сержант, и как бы вы ни суетились, его уже не воскресить. А дети — живы. Когда судно терпит кораблекрушение, то сначала спасают тех, кто барахтается в воде, а уж потом вытаскивают утопленников.

Бланка не только продемонстрировала умение делать безупречные логические построения, но и полностью восстановила присутствие духа. Любой другой в ее положении давно сложил бы оружие и сдался на милость победителя. Вдова Тринидада Солера была крепким орешком. Мне предстояло решить дилемму: либо ее способность к сопротивлению держалась на уверенности в собственной непогрешимости, либо на изощренной хитрости в сочетании с полнейшим отсутствием совести.

— Хорошо, — сказал я, желая покончить с бессмысленным спором. — А теперь расскажите нам все, что, с вашей точки зрения, может представлять для нас важность.

— Я должна собраться с мыслями, — ответила Бланка усталым голосом.

— Сколько угодно, лишь бы ваши мысли не заставили нас вернуться завтра или послезавтра, чтобы бросить вам в лицо обвинение в очередном лжесвидетельстве.

— Если я правильно понимаю, вы будете искать вещественное подтверждение каждого моего слова?

— Правильно понимаете. Мы вам не верим.

— Ладно, — согласилась она. — Таковы правила игры. Но даже под угрозой увеличить степень предвзятого ко мне отношения я все-таки обязана заявить, что не имела ни малейшего понятия о скрытой деятельности мужа. И соответственно не могу предоставить вам точных данных.

— Позвольте взять ваше заявление под сомнение, — перебил я ее. — Мы знаем, какие деньги вы получали под видом оплаты за переводы от тех компаний, с которыми сотрудничал ваш супруг последние три года.

— Должна заметить, вы далеко продвинулись в расследовании, — сказала она с притворным смирением. — Тем не менее не поддавайтесь соблазну судить о вещах по внешнему впечатлению: видимость обманчива. Муж действительно отмывал часть доходов, но я имела лишь косвенное отношение к его делам, отсылая фактуры по указанным им реквизитам. Потом на мой счет переводили энные суммы. Этим, собственно, и ограничивалось мое участие — я понятия не имела, откуда они поступали.

— И вы никогда не спрашивали?

— Конечно, спрашивала. Муж толковал что-то о комиссионных и о нецелесообразности ставить на счетах свою подпись.

— Вас не мучили угрызения совести?

— Речь идет о деньгах, сержант. Пока еще не родился на свет человек, который нашел бы в себе мужество отказаться от презренного металла. Тринидад имел успешный бизнес и просил у меня помощи в оформлении выплат с наибольшей для нас выгодой, я помогала. Они предназначались семье. На них построен наш дом, на них я учу и воспитываю детей. И не мне подвергать мужа остракизму за не доданные казне проценты. Государство не сделало для нас ничего хорошего — мы с ним в расчете.

Так как государство содержало меня материально, оберегало от голода, холода и других напастей, я не разделял ущербной философии Бланки. Разумеется, кроме доводов, диктуемых мне разумным эгоизмом, в моем арсенале находилось достаточно приемов, чтобы скрестить наши шпаги, не оставив камня на камне от ее оголтелого индивидуализма, но мне показалось несвоевременным разворачивать с ней полемику.