Нет ведьмы яростней - [23]

Я взглянул на нее: томный взгляд, страстные пухлые губы, нервная дрожь от желания, но за всем этим скрывалась воля, что делало ее еще более опасной.

Она сняла лифчик, вытряхнула застрявшие опилки, смахнула их с груди и снова посмотрела на меня.

— Бери меня, Гарри. Да побыстрей!… Ведь мы все равно кончим этим!

Да, противиться ей было очень трудно. Она буквально излучала сексуальные токи, и ни один мужчина не смог бы устоять перед ней.

Я повалил ее и положил руку ей на горло.

— Мне так хочется тебя придушить, — тихо проговорил я. — Надеюсь, что бог убережет меня от этого, но тем не менее мне очень хочется тебя придушить…

— Не тяни, Гарри, — прошептала она. — Я больше не могу. Неужели тебе так нравится меня мучить…

И я взял ее. Взял с таким неистовством, что оба мы потеряли равновесие и покатились вниз по оврагу. Мы были все в опилках, но нас это не больно смутило. Прижавшись ко мне, она или что-то нашептывала мне на ухо, или же просто стонала от наслаждения.

Наконец мы докатились до дна оврага. Здесь было совсем темно. И здесь нам совершенно никто не помешал довести наше дело до конца.

— И ты смеешь утверждать, что сможешь обойтись без меня? Я полулежал рядом с ней, но не касался ее.

— Уверена, что эта недотрога не долго сможет тебе нравиться. Ты все равно ее бросишь и вернешься ко мне. Мы ведь созданы друг для друга.

— Ты забыла кое о чем… — начал я.

— О чем?

— Хотя бы о том, что ты уже замужем!

— У него был сердечный приступ. Поэтому мы и вернулись домой раньше времени.

— Что?

— Да, да, сердечный приступ. Уже второй. И врач сказал, что третьего ему не выдержать.

— Почему же он не лег в больницу?

— Он страшно боится всяких там больниц и докторов. Но на этот раз они все-таки предупредили его, чтобы он не позволял себе ничего, что может подействовать на его нервную систему: никаких неприятностей, никаких волнений. Понятно?

— Понятно… Значит, никаких волнений.

— Да, ведь у него уже было два приступа. И врач по секрету сказал мне, что он вряд ли выдержит третий…

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Из-за этого разговора я не спал всю ночь. На следующее утро я был вялым и сонным. И все время думал о том, какие неприятности она может мне причинить. В то же время я, как ни странно, беспокоился о судьбе Харшоу. Ведь достаточно одного сильного волнения, и с ним будет кончено. Интересно, как бы он отреагировал, если бы увидел нас на дне оврага, сплетенных вместе?

Я чувствовал к себе такое отвращение, что даже не пошел повидаться с Глорией. К тому же мы были довольно заняты в этот день.

Около полудня зазвонил телефон. Я снял трубку.

— Мистер Медокс?

— Он самый.

— Говорит Харшоу. Миссис Харшоу. Меня попросил позвонить Джордж. Он недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы появиться в конторе. Вы, наверное, уже слышали о его…

— Да. И очень огорчен. Как его состояние?

— Сейчас ему немного лучше. Потому-то он и просил позвонить вам. Он хотел бы, чтобы вы пришли к нему сегодня вечером поговорить о делах. Скажем, часов в семь?

— Хорошо.

— И кроме того, передайте, пожалуйста, этой девчонке из конторы, э… э, как ее там? Да, мисс Гарнер…

"Вот шлюха, — подумал я, — не могла удержаться, чтобы не съязвить!"

— Итак, передайте мисс Гарнер, что Джордж хочет повидать и ее.

— Хорошо, я передам ей.

Повесив трубку, я прошел в контору. Глория в это время оформляла документы какому-то негру. Увидев меня, она улыбнулась. Негр поблагодарил ее и, и взяв бумаги, вышел.

— Здравствуй! — сказала она.

— Здравствуй! Какая ты красивая сегодня!

— Спасибо за комплимент, Гарри. — Она на какое-то мгновение замолчала, а потом добавила: — Как неприятно, что мистер Харшоу заболел.

— Да. Я только что разговаривал с миссис Харшоу. Она сказала, что ему немного лучше и он хочет нас видеть. Если ты не возражаешь, я заеду за тобой к семи?

— Хорошо, Гарри. Но я думаю, что ему сейчас лучше бы не думать о бизнесе. Зачем он, собственно, зовет нас?

— Наверное, хочет, чтобы мы держали его в курсе всех дел. А может, наоборот, хочет избавиться от своего автопарка и уйти на покой. Откуда мне знать!

Я перехватил ее испуганный взгляд и удивился. Если она и потеряет место у Харшоу, она ведь легко сможет найти несколько других…

Я поехал к ней домой, когда начинало смеркаться. Она еще не была готова, и мне пришлось посидеть немного и поговорить с Робинсоном. А когда она появилась, у меня даже перехватило дыхание — в светлой юбке и темной блузке с длинными рукавами она выглядела великолепно.

За станцией обслуживания улица была безлюдна. Подъехав к дубовой аллее, я остановил машину и поцеловал Глорию. Она не возражала. Лишь с улыбкой сказала после поцелуя:

— Я могу тебя испачкать губной помадой. А ведь мы едем на деловое свидание.

— К черту все деловые свидания! Ты слишком хороша, чтобы я мог думать еще о каких-то свиданиях!

— И тем не менее надо повидаться с мистером Харшоу. Хотя и у меня самой нет особого желания ехать туда.

— Поедем, но постараемся отделаться, по возможности, скорее.

Мистера Харшоу мы застали в гостиной. Он сидел в большом кресле, на нем был халат. За те несколько дней, что мы не виделись, он заметно постарел и похудел. Лишь взгляд оставался такой же холодный и твердый. Болезнь сердца, видимо, не вызывала в нем страха.