Нет плохих вестей из Сиккима - [50]
«Кому сейчас это интересно?»
Костенурка (мысленно, как я) ответила:
«А вы не задумывайтесь. Вы просто допишите».
И добавила странно: «Вы отпустите их? Они уйдут?»
Так спрашивала Кора, глядя на облако плотвы, дымящейся в смутных глубинах кафе: «Вы их отпустите?» А мясной праздник содрогался на крошечной эстраде. Ночи, ночи, темны ночи, не боюсь ночей я темных!
Теперь я знал, что никогда не увижу Кору.
Бог правды Шамаш в древней Ассирии носил галифе и обмотки. У нас боги одевались так же. Каждый говорил свою правду, и Конкордия Аристарховна прекрасно знала цену правды каждого, потому и смотрела на меня с такой горечью. Наслаждайтесь, наслаждайтесь моим городом.
Я знал, о чем Конкордия Аристаховна хочет спросить.
Мое внутреннее состояние интересовало ее меньше всего. Она вернула мне память – сразу, всю. Этого достаточно. Хватит с меня. Больше она не собиралась торговаться. Да и Кора говорила о торге только потому, что отчаянно боялась будущего. Наслаждайтесь, наслаждайтесь моим городом. То, что это и мой город, Кора принимать во внимание не хотела.
Расслаивающееся время.
Крутящееся, засасывающее пространство.
Где нам искать профессора Одинца-Левкина?
Вот все и встало на свои места, подумал я. Вопрос повторен.
Но Конкордия Аристарховна укоризненно покачивала красивой головой. Она мне не верила. Не в том смысле, что я ее обману, нет. Она не верила, что я действительно могу что-то сделать. Даже сейчас. У меня голова разламывалась от этого. Кора и костенурка... Кора и Конкордия Аристарховна... Кора и доисторическая леди... Lucy in the sky with diamonds и Рио-Рита...
Где нам искать профессора Одинца-Левкина?
Я никак не мог отвязаться от видений ночного города.
Свет в окне третьего этажа. «У меня был брат». Аргентины далекой привет.
Куда можно уйти, выбравшись из окна следственного кабинета? Ну да, на Алтай, в Ойротию. Это известно. Если, конечно, выберешься из города. Если сядешь в поезд. Если тебя не остановят на первом же углу. Майор, профессор, Ли́са, кочегар с дипломом Сорбонны, и десятки, сотни других людей – всех их вызвал к жизни я. И отцом, и матерью всех их был я. Ну да, Алтай до войны называли Ойротией. Выбравшись из окна, профессор Одинец-Левкин мог миновать парк. Опорки он скинул, а штаны... Да ладно... В темноте вряд ли кто обратил внимание на его странный прикид. Профессор Одинец-Левкин не пошел домой, это я знал (теперь знал); он не пошел к любимым ученикам – уроки майора Каганова пошли ему на пользу. Нет плохих вестей из Сиккима.
А Ли́са?
А сержант Дронов?
А те, пляшущие в кофейне?
Каждый требовал участия. Все взывали к Создателю.
Но я думал о Коре. Я думал только о ней. Плевать на миры. Не так часто пишешь героиню, в которой совпадают все женщины, которых ты знал. Я смотрел на Конкордию Аристарховну, полный самых смутных сомнений, а одновременно (в моей памяти, конечно) Ларионыч (там, в Питере, пять лет назад), как трансформатор под напряжением, гудел о судьбе как о некоем латентном свойстве природы, а Коля мрачно уверял, что вообще-то судьба – большая глупость.
Конкордия Аристарховна смотрела на меня с горечью.
Она тоже видела тот непоздний питерский вечер – пять лет назад.
Все еще споря, мы (Коля, Ларионыч и я) брели к Летнему саду, в котором раньше, много раньше, может, лет пятнадцать, а то и двадцать назад, на деревянной скамье, выкрашенной в зеленое, перед молчаливым и добродушным дедушкой Крыловым и его многочисленной животной свитой я целовался с девушкой, которая тоже была Корой.
Они все были Корой.
Кого бы я ни встречал, все были Корой.
Даже строгий капитан милиции Женя Кутасова.
Таким девушкам идет все. Доисторическая юбка из сатина и полувоенная форма, туфельки от Версачи и самодельные веревочные сандалии, золотое кольцо с бриллиантом и серебряное ожерелье с подвеской из сплющенных пуль. Они всегда молоды. Они всегда прекрасны. Мое место всегда лучшее! Но в итоге ты все равно однажды оказываешься перед Конкордией Аристарховной! Господь тоже, наверное, немало дивится, когда волей Его созданное чудесное, извивающееся, поблескивающее влажной кожей земноводное проходит цепь многих превращений и преобразуется за столиком кафе в образ прекрасной ископаемой костенурки.
– Сколько вам сейчас?
Конкордия Аристарховна улыбнулась.
Я суеверно постучал пальцем о край стола, хотя какой смысл стучать: черепаха, она всегда дома.
– Восемьдесят семь. – Она опять улыбнулась: – Если и не совсем так, то не намного.
До Летнего сада мы не дошли.
Коля затащил нас в подвальчик.
«Политбюро», может, «Трибунал», не помню.
В яркой вспышке озарения некоторые факты прошлого как бы подтаяли.
Ларионычу в «Трибунале» ужасно понравились полки с книгами и портретами бывших советских вождей. Там все были выставлены, как на иконостасе. Даже те, которые были убиты пулями, пошедшими на подвеску Конкордии Аристарховны. Ларионыч незамедлительно потребовал у официанта книгу, в которой Лев Давидович Троцкий безапелляционно утверждал, что искусство пейзажа не могло возникнуть в тюремной камере. Ларионыч был уверен, что это чушь. Он готов был оспорить Троцкого. Плесень на стенах камеры интереснее любого пейзажа. Если начистоту, громко заявил Ларионыч, то самые прекрасные полотна мира – это камерная плесень.
Середина XVII века. Царь московский Алексей Михайлович все силы кладет на укрепление расшатанного смутой государства, но не забывает и о будущем. Сибирский край необъятен просторами и неисчислим богатствами. Отряд за отрядом уходят в его глубины на поиски новых "прибыльных земель". Вот и Якуцкий острог поднялся над великой Леной-рекой, а отважные первопроходцы уже добрались до Большой собачьей, - юкагиров и чюхчей под царскую руку уговаривают. А загадочный край не устает удивлять своими тайнами, легендами и открытиями..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герберт Уэллс — несомненный патриарх мировой научной фантастики. Острый независимый мыслитель, блистательный футуролог, невероятно разносторонний человек, эмоциональный, честолюбивый, пылающий… Он умер давным-давно, а его тексты взахлёб, с сумасшедшим восторгом читали после его кончины несколько поколений и еще, надо полагать, будут читать. Он нарисовал завораживающе сильные образы. Он породил океан последователей и продолжателей. Его сюжеты до сих пор — источник вдохновения для кинематографистов!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Захватывающая детективно-фантастическая повесть двух писателей Сибири. Цитата Норберта Винера: «Час уже пробил, и выбор между злом и добром у нашего порога» на первой страничке, интригует читателя.Отдел СИ, старшим инспектором которого являлся Янг, занимался выявлением нелегальных каналов сбыта наркотиков и особо опасных лекарств внутри страны. Как правило, самые знаменитые города интересовали Янга прежде всего именно с этой, весьма специфической точки зрения; он искренне считал, что Бэрдокк известней Парижа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть из антологии научно-фантастических повестей и рассказов писателей Таджикистана «Вывих времени».
Книга киевского фантаста не оставит равнодушным самого взыскательного читателя. Тонкий юмор, мастерское владение литературным языком, оригинальность сюжетов и богатая фантазия уже успели принести Штерну заслуженную известность и немалое количество престижных премий, в числе которых "Еврикон", "Бронзовая улитка" и другие. В книгу вошли произведения: "Недостающее звено", "Второе июля четвертого года" и "Лишь бы не было войны". Содержание: 1 Автобиография (эссе) 2 Недостающее звено Дом (рассказ) Дед Мороз (рассказ) Производственный рассказ № 1 (рассказ) Безумный король (рассказ) Шестая глава «Дон Кихота» (рассказ) Недостающее звено (рассказ) 3 Второе июля четвёртого года (повесть) 4 Лишь бы не было войны Кащей Бессмертный — поэт бесов (рассказ) Реквием по Сальери (рассказ) Железный человек, или Пока барабан ещё вертится (рассказ) Остров Змеиный, или Флот не подведёт! (рассказ) Да здравствует Нинель! Из археологических сказок Змея Горыныча (повесть) Лишь бы не было войны, или Краткий курс соцреализма (повесть) Иван-Дурак, или Последний из КГБ (рассказ)
Сборник современных авторов остросюжетной фантастики — признанных мастеров этого популярного жанра и молодых талантливых дебютантов. Но всех их объединяет умение заинтриговать читателя динамикой действия, детективностью и увлекательностью сюжета.
Как и пришельцы, места во Вселенной тоже бывают разные. На иных сделаешь шаг — как окажешься на мертвой земле, где властвует нечистая сила, и, будь ты трижды праведником, надеяться приходится только на собственные смекалку и силу. Другие названия: Там, где обитает зло; Где обитает зло.
Признанный мастер отечественной фантастики… Писатель, дебютировавший еще сорок лет назад повестью «Особая необходимость» – и всем своим творчеством доказавший, что литературные идеалы научной фантастики 60-х гг. живы и теперь. Писатель, чей творческий стиль оказался настолько безупречным, что выдержал испытание временем, – и чьи книги читаются сейчас так же легко и увлекательно, как и много лет назад… Вот лишь немногое, что можно сказать о Владимире Дмитриевиче Михайлове. Не верите? Прочитайте – и убедитесь сами!
Похоже на фентези, но чистая фантастика.