Нет другой двери… О Гоголе и не только - [37]

А вслед за этим попадает в плен старший сын Тараса Остап. С риском для жизни пробирается в стан врагов отец, чтобы поддержать его в минуту мучительной казни. Вскоре и сам Тарас мужественно погибает в огне, распятый на дереве. В последние минуты жизни он думает не о себе, а о товарищах, о Родине. «…Уже казаки были на челнах и гребли веслами; пули сыпались на них сверху, но не доставали. И вспыхнули радостные очи у старого атамана. “Прощайте, товарищи! – кричал он им сверху, – вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь, да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи? думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся казак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера!”»

Гоголя занимала мысль – не грешно ли христианину убивать людей на поле брани. Среди его выписок из творений святых отцов и учителей Церкви есть такая: «…не позволительно убивать, но убивать врагов на брани и законно, и похвалы достойно» (святитель Афанасий Александрийский). А вот выписка из современного Гоголю автора, преосвященного Гедеона, епископа Полтавского: «Облекается ли кто в воинственное мужество: оно возвышенно, когда дышит верою; ибо тогда не отчаяние, не страх, не боязнь, не ожесточение живет в груди воина, но великодушие, поражающее врага без презрения к нему; тогда не мщение, не злоба, но благородное сознание своих достоинств наполняет его сердце».

Без сомнения, Гоголю известен был и ответ равноапостольного Кирилла ученым мусульманам об употреблении христианами оружия. Этот ответ мы читаем в житии просветителя славян. Однажды сарацины (арабы) спросили его: «Если Христос есть ваш Бог, то почему же вы не делаете того, что Он велит вам? Ведь написано в Евангелии: молитесь за врагов, делайте добро ненавидящим и притесняющим вас и бьющим вас подставляйте щеку. Вы же поступаете не так: против противников ваших вы оттачиваете оружие». Святой Кирилл отвечал: «Если в каком законе будет написаны две заповеди и даны людям для исполнения, то кто из людей будет истинный исполнитель закона: тот ли, кто исполнит одну заповедь, или тот, кто – две? «Конечно, лучшим исполнителем будет тот, – отвечали сарацины, – кто исполнит две заповеди». «Христос Бог наш, – сказал на это святой, – повелел нам молиться за обидящих нас и благотворить им, но Он также сказал и это: Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя[82]. Мы переносим обиды, если они направлены только против кого-либо в отдельности, но мы заступаемся и даже полагаем души свои, если они направлены на общество, чтобы наши братья не попали в плен, где могли бы быть совращены к богопротивным и злым делам».

Отдавая должное воинскому подвигу, святой равноапостольный Кирилл в согласии с другими святыми отцами и учителями Церкви приравнивает к святым мученикам всех христианских воинов, погибших за веру и Отечество.

В книге «Выбранные места из переписки с друзьями» Гоголь подводит итог своим размышлениям о том, правомерно ли защищать святыню веры силою оружия: «Чернецы Ослябя и Пересвет, с благословенья самого настоятеля, взяли в руки меч, противный христианину…» Это было перед Куликовской битвой, когда преподобный Сергий Радонежский, игумен земли Русской, благословил великого князя Московского Димитрия Донского на сражение с татарами.

И все же главным оружием, не отменяя оружия вещественного, Гоголь считал молитву. Летом 1847 года он отвечал В.Г. Белинскому: «Вы говорите, что Россия долго и напрасно молилась. Нет, Россия молилась не зря. Когда она молилась, то она спасалась. Она помолилась в 1612, и спаслась от поляков; она помолилась в 1812, и спаслась от французов».

Почему же запорожцы, отважные воины, готовые положить свои головы за православную веру, тем не менее потерпели поражение? Как пишет Гоголь, «…вся Сечь молилась в одной церкви и готова была защищать ее до последней капли крови», но при этом она «и слышать не хотела о посте и воздержании». То есть вольно или невольно казаки подвергали себя в связи с этим большим опасностям. Хватало у них силы, хватало храбрости, душа устремлялась в бой, но при первом же затишье начиналось повальное пьянство. При осаде Дубно запорожцы напились и подверглись избиению от поляков, – их погубило невоздержание. Сам Тарас попал в руки ляхов из-за потерянной «люльки» – табачной трубки. Невоздержанность приводит и к нехристианскому поведению на войне. Так, после казни Остапа Тарас как бы справляет страшные языческие поминки по сыну, уничтожая в каждом захваченном польском селе поголовно все население, не разбирая пола и возраста.

Повесть «Тарас Бульба» была популярна не только в России, но и во всем мире. Ее приравнивали к таким классическим эпическим произведениям, как «Илиада» Гомера (на которую Гоголь и ориентировался). Книга многократно переделывалась для театра и для оперной сцены, а также экранизировалась. «Тарас Бульба» всегда был любимым детским чтением. Известно, что святому мученику царевичу Алексею Николаевичу, сыну царя-страстотерпца Николая Александровича, не однажды читали повесть Гоголя, и она ему очень нравилась.