Нет другой двери… О Гоголе и не только - [102]

Дело было так. Дочь сидела на диване и думала о том, как бы ей съездить во Ржев и повидаться со своим батюшкой. Когда она думала таким образом, вдруг слышит, что кто-то прошел к ним в ворота и твердыми шагами входит на крыльцо. Надеясь встретить кого-нибудь из своих знакомых, она чрезвычайно удивилась, когда увидела перед собою своего отца, который подошел к ней и сел возле дивана на стуле. Отец Матфей был в любимой своей голубой рясе, на груди висел пресвитерский крест. Дочь смутилась, понимая, что это только видение, впрочем, невольно вступила в разговор. Первый вопрос ее был, как он попал к ним?

Отец Матфей отвечал, что он был у Михаила Благоверного (то есть в городском соборе, у святых мощей благоверного великого князя Михаила Тверского) и оттуда зашел посетить их. Потом сделал наставление: чтобы она и все его дети, после его смерти жили между собою в мире, любви и согласии. Слушая это наставление, дочь в сердце своем подумала: не от врага ли это видение? – Тогда отец Матфей, как бы обличая ее ложную мысль, сказал: Нет, это не от врага, враг не может советовать мир; это – мой дух.

Евдокия, ободрившись таким ответом, спросила его: «Папенька! Разве вы скоро умрете?» – Скоро, – сказал он. Дочь снова спросила: «А скоро ли я умру?» Отец Матфей ответил: Не будь так любопытна, этого я тебе не скажу…

Дочь обратилась в сторону, чтобы позвать мужа, который в это время спал в другой комнате. В это мгновение отец Матфей вдруг сделался невидим, – и видение прекратилось.

2) В 1857 году, 14 апреля, в самый день и час смерти отца Матфея, сын и дочь его, живущие в Твери, во сне были извещены о смерти отца. На другой день брат поспешил сообщить сестре свой неприятный сон, а та, в свою очередь, рассказала ему свой сон одинакового содержания. Сновидения их оправдались в тот же день, когда вечером получено было из Ржева горькое известие о кончине батюшки.

3) Того же 14 апреля жительница Ржева Ульяна Спиридонова, услышав ночью унылый звон большого соборного колокола, тотчас заключила, что этот несвоевременный звон извещает о кончине отца Матфея. Уважая его за высоконравственную и духовную жизнь, она взяла церковный требник и прочитала последование на исход души из тела о почившем протоиерее и потом заснула. Во сне ей явился отец Матфей, благословил ее и сказал: Благодарю.

4) На четвертый день после смерти отца Матфея сын его, священник церкви Живоносного источника в Твери Димитрий Константиновский, получил извещение от самого усопшего о состоянии его души по ту сторону гроба. Дело было так. Приготовившись с вечера к совершению на другой день заупокойной Литургии об усопшем протоиерее Матфее, сын лег спать. Но лишь только вступил он в среднее состояние между бодрствованием и сном, как услышал голос отца, который сказал ему, что он уже предстал Престолу Божию, но что трудно было ему проходить по воздушным мытарствам.

Сын, зная высокую духовную жизнь отца, с благоговейным трепетом спросил: неужели и он был задерживаем мытарствами?.. Отец Матфей ответил, что он был задержан в трех местах: за неумышленную ложь и еще за два греха, – (которых сын, проснувшись, не мог припомнить, кроме одного того, что такие грехи, по нашему понятию, совершенно ничтожны), – и потом прибавил, что за всякое слово праздное должно будет отдать Богу отчет в День Судный.

Сын, разговаривая с отцом, не видел его самого, а слышал только голос; и потому в мыслях своих пожелал видеть, в каком состоянии находится теперь его отец. На это его душевное желание отец Матфей отвечал, что «человек, облеченный плотию, не может вместить той славы, которую Бог уготовал любящим Его». Тем и кончился разговор.

5) Одна женщина, живущая во Ржеве, долгое время одержима была жестокой нервной болезнью. Никакие медицинские пособия ей не помогали, и она стала уже терять всякую надежду на выздоровление. Однажды ночью во сне ей явился отец Матфей и сказал, чтобы она ежедневно читала канон Сладчайшему Иисусу. Больная с радостью приняла этот совет и с тех пор болезнь прекратилась, истерические припадки более не повторялись. Это было в июле месяце 1858 года.

<2>

Созданный фантазией Ивана Щеглова (Леонтьева) и Дмитрия Мережковского образ отца Матфея подвигнул художника Илью Репина изобразить его на картине «Гоголь и отец Матвей» (1901–1902) в виде некоего громадного священника, нависающего над фигуркой писателя, которого он как бы давит своими обличениями. На самом же деле как внутренний, так и внешний облик отца Матфея был совершенно иным. Тертий Иванович Филиппов, ржевский уроженец, пишет в своих воспоминаниях: «О. Матвей не мог привлекать или поражать своих слушателей какою-либо чертою внешней красоты; он был невысок ростом, немножко сутуловат; у него были серые, нисколько не красивые и даже не особенно выразительные глаза, реденькие, немножко вьющиеся светло-русые (к старости, конечно, с проседью) волосы, довольно широкий нос; одним словом, по наружности и по внешним приемам это был самый обыкновенный мужичок, которого от крестьян села Еська или Диева отличал только покрой его одежды. Правда, во время проповеди, всегда прочувствованной и весьма часто восторженной, а также при совершении знаменательных литургических действий лицо его озарялось и светлело; но это были преходящие последствия внезапного восхищения, по миновании коих наружность его принимала свой обычный незначительный вид»