Нет больше слез - [79]

Павин знал, что лучше объединиться с таким, как Галлахер, чем идти своей дорогой и, возможно, стать конкурентом, от которого надо избавиться, поэтому он стал незаменимым. Если Галлахеру было нужно, чтобы кто-то исчез, Павин проворачивал это. Если Галлахеру было нужно что-то украсть, Павин крал. Если кому-то надо было преподать урок, Павину доставляло огромное удовольствие убедиться, что этот человек никогда не забудет, что перечить señor Галлахер крайне неразумно.

Дела у Артуро шли гладко до того дня десять лет назад. Задание было такое простое: отобрать светловолосого ребенка у молоденькой gringa, которая приходила на маленький деревенский рынок по утрам, не реже трех раз в неделю. И они с Лоренцо отправились в деревню и ждали, и им повезло: в первое же утро она появилась там.

Они думали, что это будет легко. Единственная проблема заключалась в том, что она несла ребенка в специальной перевязи на груди, а не на руках и не в люльке. Но у Лоренцо всегда был при себе нож, и план был подбежать к gringa с разных сторон: Лоренцо перережет ремень перевязи, Павин схватит ребенка, и они убегут. Какие-то богатые американцы согласились заплатить большие деньги за светловолосого ребенка для усыновления, и этот был легкой мишенью. Юная gringa отвлеклась на покупки, типичная американка, изнеженная и неподготовленная к опасности.

Они недооценили ее. Вместо истерики и беспомощного крика, которых они ожидали, женщина боролась с неожиданной яростью. Артуро до сих пор просыпался от кошмаров, чувствуя ее пальцы, вцепившиеся в его глаз, дрожа от разрывающей боли и ужаса, чувствуя, что все лицо будто горит огнем. Лоренцо вонзил нож в спину суки, и они сбежали, но, к несчастью, она выжила.

Павин выздоравливал много дней, проклиная ее и клянясь отомстить. Там, где раньше был глаз, теперь зияла покрытая шрамами впадина. Его щека навсегда была изборождена ее ногтями. Когда он поправился настолько, чтобы снова двигаться, он обнаружил, что у него нарушено пространственное зрение, что он больше не может хорошо стрелять. И больше не может незамеченным смешаться с толпой; люди таращились на его изувеченное лицо.

Она создала ему множество проблем, и он этого никогда не забудет.

Но теперь у него гораздо большая проблема, проблема, которая тревожила его. Что касается женщины, он все уладит в свое время. Что касается Диаса… с Диасом на хвосте надо быть вдвойне осторожным, или он покойник.

Все знали, что Диас охотится за деньги; Павин, гордясь своей честно заработанной репутацией, все же старался особо не бросаться в глаза властям. Быть ниже уровня радаров, как любил говорить Галлахер. Так чей же гнев вызвал Павин, и у кого хватило денег нанять человека вроде Диаса? Он думал и думал, и ответ был только один.

Когда он услышал, что Милла Бун была в Гуадалупе в ту самую ночь, когда они отправили Сиск на тот свет, он забеспокоился. Она была совсем рядом с ним, в том же месте в то же время, чего за последние десять лет, по приказу Галлахера, его стараниями не случалось. Было ли совпадением, что она объявила тогда всему переполненному бару, что заплатит десять тысяч американских долларов любому, кто предоставит ей информацию, которая приведет ее к Диасу? Если у нее были десять тысяч только за информацию, сколько еще тысяч у нее было? И зачем ей нужен Диас, если не нанять его? Диас не такой человек, которому звонишь, чтобы сказать, что восхищен его работой, и никто, конечно, не заплатит за это десять тысяч долларов.

Павин сложил два и два. Было ясно, что Милла Бун наняла Диаса, чтобы найти его, потому что вскоре после этого он узнал, что Диас искал его. Павин не стал задерживаться, чтобы узнать, зачем. Диас не охотился на людей, чтобы с ними болтать. Люди, на которых он охотился, просто… исчезали. Все, кроме покойников. Тех всегда было легко обнаружить. Остальных просто никогда больше не видели и ничего о них не слышали. Что Диас с ними делал, то было предметом размышлений многих людей.

Павин немедленно покинул Чиуауа, и теперь его будущее было неопределенным. Диас не сдавался, время не имело для него значения.

Впервые в жизни Павин был напуган.

Он отправился на побережье Мексиканского залива, где дальний кузен держал для него маленькую рыбацкую лодку. Это место, покрытое джунглями и заболоченное, с москитами и прибрежными нефтяными месторождениями, не было переполнено туристами как остальная Мексика. Он загрузил лодку припасами и вышел в залив, где никто не мог подобраться к нему незамеченным — если только Диас не наденет акваланг, но Павин надеялся, что он до этого не додумается, потому что в этом случае его было бы сложно разглядеть в глубине вокруг лодки так же хорошо, как на поверхности.

Погода здесь была отвратительно влажная, и он, дитя пустыни, возненавидел тяжелый воздух. Было самое время года для ураганов, поэтому он взял себе за правило слушать прогнозы погоды по радио каждый день. Если в заливе начнется один из сильных штормов, он хотел в это время оказаться далеко на материке.

Раз в неделю он отправлялся на берег за припасами и звонил Галлахеру. Галлахер не доверял мобильным телефонам, хотя таковой у него имелся. Просто он никогда не вел дел по телефону. Он был настолько осторожен, что никогда не использовал беспроводных аппаратов. Павин пытался объяснить ему, что он может достать безопасный мобильник, звонки с которого не прослушиваются, но одним из заскоков Галлахера была его недоверчивость.