Несвятая троица - [28]

– Стой, – крикнул я ей, пытаясь подняться и одновременно взводя арбалет. – Не подходи к нему!

Посмотрев на меня, она, видимо, поняла, что я хотел сказать, потому что кивнула и сделала шаг назад. Только бы не промахнуться, подумал я. Вот опозорюсь тогда! Впрочем, до шода было всего метров семь. Щелкнула тетива, голова нелюдя взорвалась. Вот блин, чуть не промазал, целил-то в корпус – руки ощутимо подрагивали. Опустив арбалет, я повернулся к незнакомке. Однако ей было не до меня, она рванула к хрипящему бойцу, зажимавшему ладонью артерию. Вряд ли ему уже поможешь, подумалось мне, и я оглянулся в поисках Динари. Девочка сидела на земле чуть поодаль, прижавшись спиной к стене трактира. Обхватив колени, она огромными испуганными глазами смотрела на окровавленные тела и ошметки внутренностей, раскиданных повсюду.

Сходи за едой, твою дивизию!

Ирина Зуева, Эртазания, хутор Динари, 19-го изока, день

Наверное, есть в человеческой психике какой-то предохранительный механизм.

Два дня назад у меня была семья, ради которой я жила. Была работа, было более-менее предсказуемое будущее.

Был дом, с современной кухней, ванной и горячей водой. Был маленький желтый автомобиль, который мог меня доставить за час на расстояние в насколько десятков километров. Много чего было…

Представьте, что вы потеряли это в один миг, вас выкинуло в средневековье, где цена вашей жизни – ломаный грош, где удобства – это туалет на улице и листики лопухов вместо туалетной бумаги. И даже тогда вам не удастся понять всю глубину моего отчаяния. Это возможно представить, но представляя – невозможно ощутить.

Закутавшись в одеяло, в позе эмбриона я лежала в траве и пыталась понять, в чем я провинилась перед Господом. Как ни странно, в себя меня привел обыкновенный холод. Солнце сместилось, и я оказалась в тени сарая, а ветерок заставил мою кожу покрыться мурашками. И я вдруг ощутила, что жива!

Я ведь живая, а могла лежать под камнями там, где наш вагон упал со скалы. Я живая, мне холодно, я чувствую… Значит, я могу любить, и пусть Насти и Игоря нет рядом, но я ведь люблю их и знаю, уверена – с ними там, дома, все хорошо. А еще я ведь могу вернуться, попала же я сюда, значит, могу и обратно. А это уже надежда, я надеюсь! А с любовью и надеждой уже можно жить.

Вот так прохладный ветерок включил во мне защитный механизм. Я перебралась на сеновал, закопалась в сено и, наслаждаясь его запахом, заснула. Заснула с детской уверенностью, что все будет хорошо.

Разбудил меня голод. Я полежала, прислушалась к себе и поняла, что хочу есть. Завернувшись в одеяло, вышла из сарая и остановилась как вкопанная. На траве лежал Третьяков, а рядом с ним сморщенная, будто бы сломанная горбатая фигурка деда.

Я кинулась к Вадиму. Боже, что еще случилось? Он был теплый, на шее билась синеватая жилка, но ни похлопывание по щекам, ни мои крики ни к чему не привели. Бросившись в дом, я отыскала черпак для воды, потом плюнула, схватила всю бадейку и потащила ее на улицу. Сначала я намочила ему только лицо, но это не дало никакого результата. Тогда я вылила черпак ему на грудь, но и это ни к чему не привело. Вспомнив, что говорила Динари, я сорвала с его шеи амулет, но даже тогда он не пришел в себя.

Дед, который лежал рядом, не подавал совсем никаких признаков жизни. Мне даже показалось, что он не дышал. Вадим же дышал, будто спал, но я совершенно не могла его разбудить. Отчаявшись, я повернула его на бок, чтоб он не задохнулся, если его будет тошнить, села рядом и горько разревелась.

Не знаю, сколько я так просидела. Когда солнце уже начало клониться к закату, от тропинки вдруг раздался выстрел. Нужно было бежать в траву и прятаться, но я решила, что не буду этого делать, будь что будет. Вадима я не утащу, а смотреть, как здесь с ним что-то будут делать, я не смогу.

На тропе показались два всадника на больших, серых в яблоко лошадях. Третья, гнедая, скакала следом. Только когда они приблизились к дому, я поняла, что это Андрей и Динари. Несмотря на ужасное настроение, я не могла не улыбнуться. Беркут раскорячился по спине кобылы как осьминог на камне.

Подъехав ближе, Андрей неуклюже соскочил с лошади, помог слезть девочке.

– Кераль! – крикнула Динари, подбегая к лежащим на траве телам и обнимая старика.

– Что с ними? – как-то отрывисто и резко спросил А ндрей, и в его руках откуда-то появился маленький арбалет.

– Я не знаю, – шмыгая носом, проговорила я. – Я спала, а потом вышла, они так лежат…

– Живы? – спросил Андрей, опускаясь на корточки и щупая Вадиму шею.

– Вадим жив. Но он то ли спит, то ли без сознания, – ответила я. – А старик… Я не знаю. Он холодный совсем.

Динари положила голову Кераля себе на колени и заревела в голос, а Андрей подошел к старику и попытался нащупать пульс. Потом развернул тряпки, в которые тот был укутан. Вдруг резко встал и отряхнул руки.

– Что? – одними губами спросила я.

– Он не человек, – задумчиво проговорил Андрей, отходя в сторону и демонстрируя мне то, что было под тряпками. Вместо горба на спине старика виднелись какие-то странные складки одежды.

– Не поняла, – проговорила я, а Андрей, схватив за одну из складок, потянул материю вверх. То, что я приняла за одежду, оказалось сложенным перепончатым крылом. – Не фига себе! – пораженно пробормотала я.