«Несвядомая» история Белой Руси - [6]

Как видим, если следовать логике «свядомых» интеллектуалов, в белорусы следует записать большое количество тех самых «москалей», которых так не любят указанные интеллектуалы, или в крайнем случае – объявить коренных жителей Смоленской, Калужской и Московской областей отдельным от других русских народом, поскольку, например, славяне, заселявшие новгородские земли, ассимилировали не балтов, а финно-угров.

В действительности подавляющее большинство балтского и финно-угорского населения, проживавшего на Восточно-Европейской равнине, довольно быстро растворилось в славянской этнокультурной среде. Этому в значительной степени способствовал тот факт, что культурное развитие и балтов, и финно-угров протекало в замедленном темпе, им не были знакомы плоды римской цивилизации, которыми пользовались славяне, жившие по соседству с Римской империей. Славянами был освоен и внедрён в жизнь целый комплекс предметов, которых не знали их восточные соседи. В качестве главного свидетельства прихода славянского населения в лесную зону Восточной Европы археологи называют появление там начиная с V века изделий провинциальноримского происхождения: конского снаряжения, пинцетов из бронзы и железа (они использовались как туалетные щипчики, медицинский инструмент и орудие мастеров-ювелиров), железных серпов, жерновов для ручных мельниц. Кроме того, славяне принесли с собой зерновые культуры – рожь и овёс, неизвестные балтам и финно-уграм. Имея значительный перевес в уровне материальной культуры, а также численное превосходство, славянское население без труда смогло ассимилировать автохтонов Восточно-Европейской равнины.

Примечательно, что в Повести временных лет (древнерусском летописном своде начала XII века, составленном монахом Киево-Печерского монастыря Нестором) фактически отсутствуют сведения о взаимоотношениях пришлых славян с местным балтским населением на территории Белоруссии. И это при том, что в летописи довольно много внимания уделено этнографии стран Европы, особенно соседей Руси. Данное обстоятельство можно объяснить лишь тем, что к началу XII века балты, проживавшие на территории Белоруссии, полностью сошли с исторической арены.

Начальным этапом славянизации балтского ареала Белоруссии следует считать тушемлинскую культуру, существовавшую в V–VІІ веках и пришедшую на смену днепро-двинской культуре и культуре штрихованной керамики, которые имели балтскую атрибуцию. Территория тушемлинской культуры включала Смоленское Поднепровье, Полоцко-Витебское Подвинье и смежные с ним земли верхних течений Вилии, Немана и Березины.

В составе носителей тушемлинских древностей присутствовали две этнические группы – балты и славяне. Некоторые «свядомые» историки упорно оспаривают славянскую составляющую тушемлинской культуры, однако ещё советскими археологами на территории Смоленщины и Северной Белоруссии было найдено большое количество браслетообразных височных колец, датированных серединой и третьей четвертью I тысячелетия н. э. Такие кольца были излюбленным женским украшением значительной части раннесредневековых славян. Они подвешивались к головной повязке или вплетались в волосы и свешивались у висков обычно с обеих сторон головы. В восточном направлении ареал браслетообразных височных украшений простирался далеко за пределы ареала тушемлинской культуры: аналогичные украшения обнаруживаются в памятниках междуречья Волги и Оки. В этой связи есть все основания относить часть носителей тушемлинских древностей к славянской этнической общности.

На рубеже VII и VIII веков в Смоленском Поднепровье и Полоцко-Витебском Подвинье получают распространение длинные курганы, именуемые в исторической литературе смоленско-полоцкими. Становление культуры длинных курганов на Смоленщине и в Северной Белоруссии объясняется инфильтрацией в данный регион жителей псковских земель, где длинные курганы появились двумя-тремя веками ранее. Таким образом, общий ареал длинных курганов охватывал три древнерусские исторические области – Псковскую, Полоцкую и Смоленскую. Племенное объединение, жившее на этой территории, именовалось кривичами.

Кривичи, наряду с дреговичами и радимичами, были предками белорусов. При этом кривичи проживали также на территории Великороссии и, соответственно, приняли участие в формировании великорусской народности. Повесть временных лет даёт следующую информацию о расселении кривичей: «Иже сѣдять на верхъ Волгы, и на вѣрхъ Двины и на вѣрхъ Днѣпра, ихъ же и городъ есть Смолѣнескъ; туда бо сѣдять кривичи». Исходя из этого абсурдной представляется концепция Вацлава Ластовского, который отождествлял белорусов с кривичами и даже предлагал переименовать Белоруссию в Кривию. Помимо участия кривичей в этногенезе великорусов, против концепции Ластовского свидетельствует тот факт, что кривичи занимали только северную часть территории Белоруссии, южнобелорусское население формировалось на основе дреговичей и радимичей.

В последнее время в белорусской националистической историографии и публицистике предпринимаются попытки обосновать идею о балтской этнической атрибуции кривичского племенного объединения. При этом местечковые националисты, как всегда, руководствуются принципом «если факты противоречат моей теории, тем хуже для фактов». В Повести временных лет полочане (локальная кривичская группировка, жившая на территории Северной Белоруссии) прямо отнесены к славянской этнической общности. В летописном рассказе о расселении славян на Восточно-Европейской равнине говорится: «Такоже и тѣ же словѣне, пришедше, сѣдоша по Днепру и наркошася поляне, а друзии деревляне, зане сѣдоша в лѣсѣхъ, а друзии сѣдоша межи Припѣтью и Двиною и наркошася дреговичи, и