Несущие кони - [122]

Во дворе усадьбы между слив, сосен, пальм почти до самого дома тянулись мандариновые деревья, видимо, они были посажены для того, чтобы услаждать взор хозяина. Во мраке витал аромат созревших плодов. Ветер раскачивал сухие листья огромной пальмы, треск этих листьев пугал.

Земля, по которой он осторожно ступал, была мягкой, удобренной. Исао медленно приближался к углу дома, откуда пробивался красноватый свет.

Черепичная крыша имела традиционно японскую форму, но комната была с европейскими окном и стенами. На окне висели кружевные занавеси, прижавшись к стене и поднявшись на цыпочки, Исао смог заглянуть в комнату.

Часть комнаты занимал дымоход. Там, похоже, был камин. Исао увидел большой бант, завязанный сзади на поясе стоявшей у окна женщины. Вот бант поплыл в сторону, и появилось лицо пожилого господина, одетого в кимоно и теплую безрукавку: он был небольшого роста, полноват, но лицо его имело важное выражение. Ошибиться было невозможно — то был Курахара.

Он о чем-то говорил с женщиной. Когда та пошла к двери, в руках у нее блеснул поднос — наверное, она приносила чай. Женщина вышла, и Курахара остался в комнате один.

Курахара погрузился в кресло у камина, из окна теперь видна была только часть лба с залысинами, вся в бликах каминного пламени. Временами он брал стоявшую рядом чашку. Сидя так, он то ли читал, то ли просто размышлял.

Исао стал искать вход: из сада в дом поднималась каменная лестница в несколько ступеней, она упиралась в дверь. Исао приблизил глаз к щели, откуда слабо сочился свет. Ключа в скважине не было, дверь была закрыта только на защелку. Исао вытянул меч, сбросил пальто на мягкую темную землю. Внизу у лестницы он вытащил меч из ножен и выбросил их.

Обнаженный клинок отливал синевой, словно светился.

Крадучись, Исао поднялся по лестнице, вставил острие клинка в дверную щель, подвел к защелке. Защелка оказалась довольно тяжелой. Когда она наконец подпрыгнула вверх, этот звук разнесся ударом стенных часов.

Не было нужды заглядывать в комнату, чтобы удостовериться в том, что Курахару насторожил этот звук, поэтому Исао быстро повернул дверную ручку и толкнул дверь.

Курахара поднялся у камина. Однако не закричал. Его лицо словно застыло.

— Кто ты? Зачем пришел? — произнес слабый хриплый голос.

— Божья кара за то, что ты совершил в храме Исэ-дзингу, — отозвался Исао. В ясном тоне не громкого, но и не тихого голоса была успокоившая самого Исао уверенность.

— Что? — на лице Курахара появилось удивление, он ничего не понимал. Было очевидно, что он пытался вспомнить, но ему так ничего и не пришло в голову. И в то же время отвратительный, панический страх был в его глазах, когда он смотрел на Исао, словно на сумасшедшего. Наверное, он решил отодвинуться от огня. Он отступил к стене у камина, и это определило действия Исао.

Как когда-то учил Сава, он по-кошачьи выгнул спину, прижал правый локоть к боку, обхватил левой рукой запястье правой, сжимающей меч, чтобы не повело вверх, и всем телом нанес удар.

Раньше, чем он почувствовал, как меч вошел в ненавистное тело, он ощутил сильный удар рукояти в собственный живот — подействовала сила отдачи. Исао показалось, что этого недостаточно, он попытался схватить Курахару за плечо и вонзить меч глубже, и опешил, когда плечо оказалось значительно ниже того места, где он его искал. И тело в его руках вовсе не было пухло-мягким, а напряглось, будто доска.

На лице, на которое он смотрел сверху, не было страдания, оно просто обмякло. Глаза были распахнуты, рот неряшливо открыт, верхняя вставная челюсть соскользнула вниз и вылезла наружу.

Исао пытался вытащить меч, но не мог и начал нервничать. Курахара навалился на меч, наколотое на острие тело под своей тяжестью сползало по клинку. В конце концов Исао, упершись левой рукой в плечо Курахары, а правым коленом в бедро, вытащил меч.

Хлынувшая кровь брызнула Исао на колено. Словно притягиваемый собственной кровью, Курахара упал вперед.

Исао увернулся и кинулся к выходу.

Дверь, выходившая в коридор, отворилась, и Исао столкнулся с женщиной, которую видел через окно. Женщина закричала. Исао резко развернулся и выскочил во двор через уже известный вход, перед глазами у него стояли распахнутые, белые от ужаса глаза женщины.

Через двор стремглав он бросился в сторону моря.

За спиной в усадьбе поднялись шум, крики, казалось, что эти звуки и свет преследуют Исао.

Он проверил на бегу, на месте ли кинжал, но короткий меч, который он сжимал в руке, казался ему вернее, и он не выпускал его из рук.

Дыхание прерывалось, подгибались колени. Исао точно знал, что за год, проведенный в тюрьме, его ноги ослабли.

Обычно мандариновые деревья высаживают на плантациях уступами, спускающимися к морю. В усадьбе Курахары деревья располагались на склонах, как на ступенях огромного амфитеатра, каждое дерево было посажено в определенном месте; укрепленные каменной стеной бесчисленные ступени, облитые солнцем, сползали к морю. Мандариновые деревья, высотой в два-три метра, у корней были высоко закрыты соломой, их ветки почти над самой землей расходились во все стороны.