Несущая свет. Том 2 - [49]

Труснельда тем временем приготовила костер из ясеневых поленьев для тех, кто хотел дать торжественную клятву в священном месте. Затем она стала рядом с огнем, держа меч Бальдемара в руках на белом льняном полотенце.

Первой к костру подошла Ауриана, взявшись одной рукой за прядь своих, заплетенных в косичку волос, положив другую руку на клинок меча, она громко произнесла слова клятвы:

— Перед лицом самого Водана клянусь — я не успокоюсь до тех пор, пока Одберт не будет уничтожен моей рукой. Я не буду стричь своих волос, пока эта священная месть не свершится. Я призову его к ответу где бы он ни был — за тремя морями или за высокими горами, все равно я достану его. Знай, Бальдемар, твой дух будет наконец успокоен. Та, которая стоит сейчас перед тобой, воскресит тебя кровью твоего убийцы, Одберта.

Ауриана взяла кубок с медом, выпила залпом до дна, снова наполнила его и передала Витгерну как свидетелю. Он произнес ту же самую клятву, осушил кубок, а потом, наполнив, передал его Торгильду…

Пир продолжался всю ночь. Сказители и певцы, исполнявшие героические баллады, пели до тех пор, пока Витгерн не вынес свою лиру, и тогда они умолкли, помрачнев от зависти. Ни один певец не мог сравниться с Витгерном, обладавшим сильным звучным голосом, имевшим мягкие бархатистые оттенки.

Ателинда назвала однажды его голос темно-золотистым тягучим медом. Витгерн исполнил одну из самых любимых песен — мрачную балладу о чудовище, обитающем на болотах, которое нападает на усадьбу великого вождя, еженощно унося по десять-двенадцать его дружинников на обед себе и своей кровожадной матери, любившей лакомиться человеческим мясом. И вот вождь призывает на помощь более великого и могущественного военного вождя — здесь, чтобы польстить Ауриане, Витгерн вставил вместо обычного имени этого былинного героя имя Бальдемара — и этот великий вождь является во всей своей славе и убивает чудовище, разрывая его на части. Половина пирующих внимательно слушала певца, а другая половина уже погрузилась в сон, выпив за столом слишком много хмельного меда. Однако и те и другие за свою жизнь слышали множество вариантов этой старинной баллады.

Когда Витгерн и Ауриана, а с ними еще несколько человек, остались одни за столом среди похрапывающих соплеменников, он сказал ей с полной откровенностью, прямо глядя в глаза:

— Ты знаешь о том, что Зигвульф повсюду разыскивает раба-римлянина по имени Деций?

Ауриана не на шутку встревожилась, но постаралась скрыть свое состояние.

— Правда?

— Он даже объявил крупное вознаграждение за его поимку; когда Он вернется из южного похода…

— Витгерн, а что он собирается делать с этим рабом, когда поймает его? Разве это достойно воина тратить так много усилий на то, чтобы наказать какого-то низкого раба?

— Наказать? Он, наоборот, хочет возвысить его и осыпать дарами. Ауриана, этот раб помог ему вновь обрести сына.

— Что? Не может быть!

— То, что вычитал раб в книге, оказалось сущей правдой. Зигвульф разыскал одного местного кузнеца в селении, расположенном за римской крепостью Маттиакор, и тот проводил его до усадьбы, названной Децием. Сын Зигвульфа Идгит работал в цепях на поле — а ведь он совсем ребенок, ему только девять лет! У этих мерзавцев нет ни стыда ни жалости. Зигвульфу удалось через двух торговцев выкупить мальчика за огромную сумму, от которой даже на лице Гейзара появилась бы довольная улыбка.

— Так значит все это хорошо окончилось, — произнесла Ауриана, стараясь не выдать своей радости. А она действительно была очень рада тому, что Децию теперь не надо было ни от кого прятаться.

— Ты рада намного больше, чем стараешься это показать, Ауриана.

Она взглянула на него и поняла, какую цель он преследовал, сообщая ей об этом деле. Он хотел проверить ее реакцию, увидеть по выражению ее лица те чувства, которые она испытывала.

— Да, — сказала она, грустно взглянув на него, а потом потупив взор. — Ты очень проницателен, Витгерн, или я сама не владею больше собой, и у меня все написано на лице, — она помолчала немного, не решаясь пускаться в дальнейшие объяснения. — Не знаю, поймешь ли ты меня.

— О, я прекрасно понимаю безответную любовь и любовь, которая не имеет будущего! — Витгерн взял ее руку и долго держал в своей. — Я понимаю это лучше, чем кто-нибудь из присутствующих.

Ауриана неожиданно ощутила свое одиночество в этом мире, где не было ни уюта, ни покоя. Она знала также, что то же самое чувство преследует и Витгерна, и обеими руками сжала его голову, чувствуя биение его пульса.

— Любовь очень своевольна, ее нельзя держать в узде, взаперти, ею нельзя помыкать — она ведет нас за собою, куда хочет, не зная препятствий и заводя нас подчас в опасные ловушки. Ты согласен со мной? Во всяком случае я надеюсь, что моя тайна останется между нами.

— Конечно. Но это очень опасно, Ауриана. Только это и беспокоит меня. Особенно сейчас. Когда Гейзар узнает, что ты вернулась и что мы все вновь собрались в сильную дружину, как при Бальдемаре, он объявит тебе войну. Представляешь, как его обрадует весть о твоей любви к иноземцу, о твоей готовности разделить с ним ложе. Мало того, он заранее обвинит тебя в том, что ты уже вступила в любовную связь с чужеземцем.