Несть равных ему во всём свете - [2]

* * *

Слава защитника Гроба Господня не уберегла Александра Невского от ссоры с новгородцами. В начале 1241 года он покинул Новгород и уехал к себе в Переславль-Залесский, выгнав перед этим из Пскова княжившего там Ярослава Владимировича. Тот уехал в орденские земли, где немало способствовал раздуванию конфликта между Александром, Псковом, Новгородом и влезшими в него немецкими духовно-рыцарскими орденами. Александр не только изгнал Ярослава Владимировича из Пскова, но и потребовал, по настоянию митрополита Кирилла, перевезти Гроб Господень из Новгорода во Владимир... Кроме того, он часто не считался с мнением "лепших людей" Новгорода. Обстановка 1241 года совершенно не походила на то, что было в 1240 году. Она носила не глобальный, а локальный феодальный характер, усугубляясь тем, что Ярослав Всеволодович отбыл на избрание Великого Монгольского хана, Отправляясь в дальний путь, он оставил вместо себя своего брата Святослава Всеволодовича, с которым все его вассалы мало считались. Боевые действия, завершившиеся Ледовым побоищем, длились около двух лет. Главный вопрос этой "войны вассалов" сводился к определению порядка отношений и "восстановлению попранной справедливости". В двухлетней войне таланты Александра Невского как полководца и политика раскрылись еще больше. Достаточно указать хотя бы на то, что Александр наотрез отказался ехать в Новгород иначе как "на всей своей воле" (!). Действующие стороны постоянно искали дипломатические пути решения спорных вопросов и обращались к Батыю за посредничеством. Александр Невский зимой 1241 -1242 года около трех месяцев провел в Орде у Батыя, который, кстати сказать, почти дословно повторил все сказанное о Невском Андреем фон Вельвеном: "Несть равных ему на всем свете!" И до конца своих дней сохранил теплое дружеское расположение к святому князю. Наиболее интересным моментом "войны вассалов" следует считать то, что Александр Невский захваченных в плен русских изменников вешал, а немцев сек (!). События 1241-1242 годов завершились сражением в районе реки Вранья при Чудском озере, получившим название Ледового побоища. Политические итоги кампании свелись к тому, что духовно-рыцарские ордена без воли Новгородского наместника великого князя Владимирского утратили право на общение с Ордой; Псков также перестал избирать без воли великого князя своего князя, а новгородцы обязались иметь у себя князей только из династии Всеволодовичей. Масштабы "войны вассалов" существенно превосходили масштабы Невской битвы, силы и средства сторон тоже. Тем не менее эти события несравнимы по своему значению и последствиям. Если Невская битва определяла судьбу православия, то Ледовое побоище лишь подтвердило и закрепило ведущее место Владимиро-Суздальской династии Всеволодовичей от Прибалтики до степей Дикого поля.

* * *

Преемник Григория IX, Иннокентий IV, зорко следил за обстановкой в мире. Разлады в Монгольской империи, а также неустойчивые межкняжеские отношения на Руси не остались незамеченными Римской курией. Даниил Романович, князь великий Галицкий и Волынский, открыто призывал к воссоединению церквей и общеевропейскому крестовому походу на "безбожных татар". Его прокатолические позиции были настолько сильными, что митрополит Кирилл в 1249 году бежал от него из Киева и временно обосновался в Новгороде у Александра Невского, а через несколько лет перенес митрополичью резиденцию во Владимир. Даниилу Галицкому и легатам Иннокентия IV удалось подбить Андрея Ярославича Суздальского начать крестовый поход против родного брата, "закостенелого схизматика", и "безбожных татар". Митрополит Кирилл и Александр предупреждали Андрея, чтобы тот не очень надеялся на обещания Галицкого князя и легатов, но тщетно. В декабре 1251 года Андрею Ярославичу доставили знамя крестового похода с благословением Иннокентия IV. В январе 1252 года он начал "священную войну" нападением на Переславль-Залесский, откуда выбил наместников Александра. Посольство Иннокентия IV прибыло к Александру одновременно с известиями о нападении на его владения войск родного брата. Легат заявил Александру Невскому, что если тот посмеет противиться брату и не встанет под его знамена в интересах общего дела, то властью святого Петра и наместника Христа на земле он будет проклят на веки вечные... Но митрополит Кирилл и Невский "показали путь" папскому посланнику. В 1252 году, как и в 1240-м, для православия снова сложилась критическая обстановка. Но Александру Невскому было не двадцать лет, за ним была слава защитника Гроба Господня, возлюбленного сына православной церкви и непобедимого полководца. А рядом с ним был не только архиепископ Новгородский, но и митрополит всея Руси Кирилл. Князь и митрополит действовали быстро и согласованно. Дипломатическое обеспечение кампании было проведено настолько удачно, что, несмотря на все усилия Иннокентия IV и Даниила Галицкого, ни один крестоносец от Швеции до Галицко-Волынской Руси так и не выступил в поход. Кирилл запретил всем православным обнажать меч против истинно православного государя Александра под страхом отлучения, а Андрея Суздальского проклял и освободил всех его подданных от присяги феодальной верности. Крестоносное войско Андрея Ярославича растаяло, как снег на солнце. Но не настолько, чтобы мятежный князь внял призывам брата и митрополита и вложил меч в ножны. Зная, что в случае затягивания войны с братом Даниил Галицкий и Иннокентий IV смогут организовать ему военную помощь и даже нанести удар с Запада, Александр, оставив вместо себя в Новгороде сына Дмитрия, поехал в Орду к Батыю. И не один, а с митрополитом. Батый дал Невскому Алексу Неврюя, и смешанная рать двинулась на крестоносцев Андрея Ярославича. В конце мая - начале июня 1252 года войска братьев, над одним из которых реяло православное знамя, а над другим - хоругвь Иннокентия IV, сошлись на берегу Клязьмы... В первом же "сступе" крестоносцы Андрея Суздальского были разбиты. Сам же строптивый князь через Новгород бежал в Швецию. Всех захваченных в плен Александр Невский приказал высечь и отпустить без выкупа на все четыре стороны. Андрей Ярославич около двух лет пробыл на чужбине, раскаялся, в 1254 году Невский разрешил ему вернуться и дал стол в Суздале.