Несравненное право - [327]

Ох, не нужно было вчера столько пить, это вино слишком сладкое, а от сладкого вина всегда хочется спать. Он и сейчас спит, знает, что спит и должен проснуться. Если этот проклятый монах застанет его спящим, он донесет отцу. Ведь он так и не выучил урок, хотя зачем ему это теперь? Он давным-давно не учится ни у какого монаха, и отец его мертв уже много лет. Просто он спит и видит сон, но нужно заставить себя проснуться. И все же он пьян, иначе почему голова стала такой тяжелой, а глаза не открываются? Они с Марко вчера слишком много пили за Герику, но теперь все в порядке — она принадлежит только ему одному. Понять бы еще, откуда здесь эти серебряные разводы… А, это же плащ Залиэли, значит, где-то и она сама…

Ей не понравится, что он спит на ее плаще, ведь в ее жизни больше не может быть мужчин. Да и ему это не нужно, у него есть Герика, не мог же он, в самом деле, остаться с Залиэлью, да еще и забыть об этом! Если Герика увидит его с этим плащом! Но нет, она ведь теперь далеко…

Но нужно проснуться, будет плохо, если их накроют сонными! Интересно, какая сейчас ора, утро или вечер? Почему ничего не видно? Ах да, он же в пещере, и сейчас сюда придет Илана.

Илана? Его племянница? Чего ей от него нужно, ведь она вышла замуж за Годоя? Да, он совсем сошел с ума, ведь идет война и он должен идти на стену! Вчера они отбили пять приступов, потому-то он так и устал. Неужели его все же ранило? Да нет, иначе Феликс сказал бы. Уже, наверное, поздно, почему Зенек его не будит, а может, мальчишка тоже проспал и его уже ждут?

Хотя кто его может ждать, кроме Герики?! Великие Братья, ну и ночка, ни звезды нет, ни луны… Только это дурацкое мерцание перед глазами. А может, ну его, когда надо — разбудят, а сейчас он никому не нужен и может отдыхать! Ну, нет, император отдыхать не должен. Нужно встать и идти. Нужно встать! Встать! Проснуться и встать!

Рене с трудом поднял голову и обвел мутными глазами низкое черное небо. Голова кружилась, в горле сидел отвратительный скользкий ком, а по вискам мерно и настойчиво били молоты. Герцог стиснул зубы и приподнялся на локтях. Палуба «Созвездия» тускло мерцала серовато-серебристым светом. Он протянул вперед руку и осмотрел пальцы, затем ощупал голову, шею, грудь и снова поднес пальцы к глазам. Крови не было. Значит, он не ранен, скорее всего его просто стукнуло во время шторма по голове. Шторма? Разве был шторм? Ах да, была какая-то магическая круговерть, с которой сражалась Залиэль, а его делом было удерживать корабль. Адмирал скрипнул зубами, подавив стон, и попробовал сесть. Это удалось, хоть и не сразу. Глаза упрямо отказывались смотреть вперед. Стоило оторвать взгляд от руки или досок палубы, как горло сжимало и все начинало плыть. Некоторое время Рене просидел с закрытыми глазами, прислушиваясь. Скрипели снасти, хлопала провисшая парусина, что-то слегка потрескивало…

Интересно, где они? Куда их вынесла поднятая кем-то буря, слишком непохожая на те, что он видел раньше? На все, кроме одной, но об этом лучше пока не думать, хотя зачем лгать самому себе? И буря, и проклятый водоворот, в который они чуть было не сорвались, были непростыми. Хорошо, что ему удалось удержать корабль. Он попробовал открыть глаза. Молоты сразу же принялись за работу, но это было не так уж и страшно. Рене попробовал посмотреть вверх. Странно, почему снасти светятся, надо спросить у Залиэли, чего это она удумала, хотя так, конечно, красиво, но их же увидят…

Аррой, борясь с наползающей тошнотой, заставил себя смотреть на небо. Так, похоже, их все же здорово снесло к югу. Сколько ж гед они выбирали? При таком ветре никак не менее четырнадцати… Сейчас ночь, а когда все началось, только что рассвело…

Надо все же добраться до носа и посмотреть, которая ора. Ну не могло их так снести, чтобы не было видно Змеедеву?![147] Рене попробовал подняться, но сразу же снова рухнул на светящиеся доски. И тогда он пополз. Ему было плохо, но он отчего-то не догадался позвать на помощь, он вообще не мог ни о чем думать, кроме поставленной цели — добраться до рулевого колеса и узнать, которая ора. Все еще оставаясь между явью и сном, Рене Аррой пока еще не задался вопросом, где все остальные и почему корабль, истрепанный жестоким штормом, сух и прибран, словно неделю болтался в мертвых широтах. Странное свечение его раздражало, но не более того. Путь от места, где он очнулся, до штурвала растянулся на столетия, но он все же добрался. Звездное небо продолжало свое извечное кружение, и созвездие, давшее имя его кораблю, ярко сияло на черном небосводе.

Корабельный хронометр куда-то исчез, но это отчего-то перестало волновать капитана. Теперь его возмущало, что рулевые куда-то ушли… Предприняв еще одно усилие, он встал на трясущиеся ноги и положил обе ладони на штурвал.

Корабль вздрогнул и прыгнул вперед, как неожиданно пришпоренный конь. Паруса взметнулись, как крылья, и «Созвездие», подгоняемый сильным, свежим ветром, полетел, легко убегая от попутной волны, навстречу своему звездному тезке.

Стихия успокаивалась. Водяные горы стали пологими и низкими, хриплый надсадный рев перешел в уставшее ворчанье. Вспышка бешеной ярости сменялась просто дурным настроением, которое постепенно перейдет в глубокий, ровный сон. «Созвездие Рыси» неслось вперед, и не было в мире ничего более одинокого, чем этот корабль в океане…