Неспящий - [49]

Этому во многом способствовало и присутствие Спек: Тори сам не заметил, как привык к ней настолько, что уже с трудом мыслил существование без неё. Они стали проводить вместе почти всё свободное время, и это казалось таким правильным и естественным. Её жизнелюбие вдохновляло Виатора, и он с небывалой радостью слушал её истории о жизни на востоке, о книгах, выторгованных у странствующих торговцев и немного наивные, но очень яркие и живые представления о будущем. Он стал задумываться, что раньше не встречал таких людей, как она, в них во всех будто бы не было этой искры, которая отчётливо виделась в её прищуренных жёлтых глазах.

***

Беда пришла из ниоткуда. Одним утром Тори проснулся от настойчивого звона колокола, доносившегося откуда-то со стороны рынка. Неохотно добравшись до места, он обнаружил внушительное скопление ничего не понимающих взволнованных людей. Стражники стояли поодаль и заметно нервничали, но подойти не решались. В воздухе ощущалось смятение.

— Добрые ма тору, — выдавливая из себя слова проговорил стоящий в центре подобия площади человек, державший в руках свиток, — с востока пришли дурные вести. Две ночи назад Литорис охватил пожар. Выживших единицы.

В толпе всколыхнулось волнение и гул.

— Как такое возможно?

— Почему их никто не спас?

— Так не бывает!

— Пожалуйста, братья, — старался сохранять спокойствие человек с письмом, — есть разные версии, — он бросил нервный взгляд в сторону стражников, — но доказательств у нас нет. А потому сегодня на закате объявляется общий сбор, дабы почтить память ушедших братьев. Король выказывает свои искренние соболезнования, а посему обещана церемония и праздник последней дороги. Прийти могут все желающие.

В ответ послышалась новая волна возмущений, но человек с письмом тяжело вздохнул и поспешил раствориться в толпе.

После оглашения новостей поселение будто бы накрыла мрачная пелена. Что произошло в Литорисе, никто доподлинно не знал, но все подозрения были нелицеприятны настолько, насколько это вообще возможно. Однако все будто бы избегали этой темы и даже на празднике последней дороги будто притворялись, что ничего не произошло. Лишь иногда, хмельными вечерами, из дальних углов захудалого трактира доносился робкий шёпот: «Началось», «Заговор», «Они наконец решились».

***

— Снова ничего не нашёл? — сочувственно спросила девушка, взбираясь на балкон дома Виатора и присаживаясь рядом с ним на край, свесив ноги вниз.

— Ничего, — вздохнул Тори.

— Может, мы ошиблись? Может, и нет никакого последнего?

— Могло бы и не быть. Но тогда бы ты вчера не выторговывала у трактирщика двойную порцию Виджи, — мрачно опустил глаза Тори. Спек понимающе вздохнула и уставилась вдаль, провожая взглядом маленькие гребешки волн, заходящие на берег.

— А когда всё закончится…

— Всё закончится. Наконец-то.

— И всё станет как прежде? — с опаской спросила девушка.

— Конечно, — Тори взглянул на неё с мягкой улыбкой, — ведь ради этого мы и проделали этот тяжёлый путь.

— Верно. Знаешь, — она подняла глаза к небу, — сейчас я понимаю, что всю жизнь боялась одной единственной вещи: что всё останется как прежде. И счастливой меня сделало то, что в один прекрасный день всё изменилось. Когда в дверях амбара появилось полуживое окровавленное тело, чуть не обрекшее меня на гибель…

— Эй! Ну сколько можно! Мы ведь вернулись за тобой! — нарочито обиженно, но с долей усмешки вскрикнул Тори и легонько толкнул девушку в плечо.

— Слабый аргумент, когда тебя пытаются забить камнями, — съехидничала Спек, потирая ладонью левое предплечье. Тори развернулся лицом к ней и осторожно взял руку девушки, проведя пальцами по массивному тёмному синяку.

— До сих пор не прошло? — спросил он, практически перейдя на шёпот. Его переполняло чувство горькой вины и сожаления. Он не мог обманывать себя в том, что испытывал то же самое в тот момент, когда они вернулись, чтобы спасти её. Но сейчас он воспринимал Спек совершенно иначе и действительно чувствовал ответственность за всё то, что она пережила по его вине.

— Мне правда очень жаль, — продолжил он, — я бы очень хотел, чтобы ты никогда не увидела всего этого.

— В таком случае, я прожила бы жизнь зря, — напряжённо ответила девушка, — тейна Тори, — замялась она, — не уходи…

— Но я же здесь, — улыбнулся Тори, — куда же я теперь отсюда денусь?

— Сейчас здесь. Но однажды ты найдёшь своего последнего, и тогда… — её голос задрожал. Виатор внимательно посмотрел на неё, но не нашёл отклика даже во взгляде — девушка будто бы съёжилась в комочек, опустив глаза и понизив голос. Её била мелкая, едва заметная дрожь. Сейчас она казалась такой маленькой и беззащитной. Наконец, Спек подняла глаза, и Тори увидел, что они блестят в свете уже поднявшейся над водой луны. Но блестели они не от привычного болезненного свечения, а от заполнивших их слёз. Вдруг девушка резко подалась вперёд и Тори почувствовал прикосновение её губ на своих. Голова мгновенно пошла кругом — ничего подобного он никогда не испытывал, да и не надеялся испытать. В животе всё свернулось в острый нервный комок, а мысли разлетелись по сторонам, абсолютно утратив связь между собой. Он машинально сжал предплечье девушки чуть сильнее и перестал противиться поцелую, позволив себе ощутить его глубокую теплоту. Неожиданно Тори отпрянул от неё с глухим стоном, едва не потеряв равновесие. Он согнулся в плечах и вскрикнул, приложив ладонь к груди.