Несовместимость - [6]

Да-а, правы были старейшины. О какой совместимости могла идти речь? Уродливый пришелец грубо попирал лесные обычаи. Агрессивный, беспардонный, он распугал вокруг всю живность нечленораздельным ревом и беготней, вследствие чего Хоо, хозяин Тропы, так и не поужинал. К тому же он отрыгнул в колючий кустарник весь предыдущий улов! От голода, злости и возмущения клюв пропускающего подрагивал, живот урчал, а глаза пучились, словно могли вот-вот вывалиться из орбит. «Сволочь двуногая, — негодовал Хоо. — Вот сволочь… Надо бы занавес соорудить!». Двуногий не так уж глуп, в изобретательности ему не откажешь, и, к тому же, нагл до предела. К утру он вполне может придумать какую-то сволочную пакость! Нет, не хотелось пропускающему еще раз очнуться вон в той колючке. Длиннющие шипы… Лапы и загривок Хоо пульсировали тупой ноющей болью, и его махровый пессимизм только усугублялся. Каждый раз извлекая ядовитую иголку, Хоо каркал от боли и раздавался изощреннейшими ругательствами. Если б даже их малая и самая невинная часть возымела действие, двуногий уже давно мог превратиться в нечто… нечто… еще более омерзительное!

Из влажного ночного мрака прямо перед изголодавшимся Хоо возникли два трусливых вислоухих криля. В передних лапах-захватах каждый из них удерживал по крупному плоду эйфы. Хоо громко отрыгнул. Он приложил максимум усилий, чтобы скрыть свое радостное возбуждение и даже не шелохнуться. В сложившейся ситуации обычной дани ему было недостаточно. Крили, конечно, возмутились, взъерошили загривки и начертили в воздухе какие-то весьма оскорбительные, по их мнению, рунические знаки, но Хоо плевать хотел на эти предрассудки. Он был голоден. Он хотел жрать как никогда еще в своей ленивой паучьей жизни. Он подождал, когда крили увеличат ставку еще на один плод, и только тогда посторонился…

* * *

Захар проснулся от пронзительного писка тревожного сигнализатора. Теперь работали рефлексы. Захар вскочил и молниеносным движением выхватил нож. Он изготовился драться, защищать свою драгоценную жизнь до последней капли крови, но… эта его решимость оказалась невостребованной. Под сенсоры следящей системы угодило животное, весьма похожее на упитанного земного енота. Оно тоже сдрейфило и теперь на максимальной скорости удалялось по рассохшемуся стволу давно рухнувшей «секвойи».

«Черные» алмазы, лес, паук…», — вспомнил освоитель. Захар вдохнул всей грудью неземной воздух. Неожиданно свежий, пьянящий… Было раннее утро. Лучи оранжевого солнца, пронзали навылет игольчатые кроны и мириадами искр рассыпались в обильной росе. Странные шарообразные существа с озорным свистом гонялись друг за другом, вытаптывая в отяжелевшей подстилке витиеватые влажные узоры. Девственный лес шептался вокруг.

«Не так уж и плох этот мир, — подумал Захар. — Уютный, радостный, цветной…». Он проглотил несколько питательных капсул и первым делом решил проверить, не смотался ли паук куда-нибудь по своим делам! Он выглянул на тропу — и обомлел! Странная конструкция, весьма напоминающая паутину, полностью перекрывала ему путь к шлюпке. Толстые мутные нити казались очень липкими, крепились сверху к лианам, опускались на тропу и дальше, наискосок, до самой колючки. За преградой благодушно покачивался паук. «На-ка, выкуси!..», — обозначал он внешним видом презрение к двуногому пришельцу.

Захар попытался сохранить спокойствие и сдержать довольно крепкое «многоэтажное» проклятие. Он уже приготовил себя к самому худшему. Он помнил о SOS-пульсаторе и корабле на орбите. Стоить только выжать клавишу на грудном щитке скафандра, и мощный штурмовой бот прилетит к нему на выручку. Захар вздохнул. Да, он войдет в историю — как кретин и недоумок…

Захар осмотрелся. Лес, сплошные деревья, лианы… Он выбрал ствол повыше и начал его штурмовать. Вдоль нижней, лишенной веток части «секвойи», подниматься было трудно. Кора оказалась довольно рыхлой и отваливалась целыми пластами. Скафандр освоителя был особенным. Захар смог нарастить на ботинках и перчатках довольно внушительные вспомогательные «когти», но подтягиваться, тем не менее, было неудобно. Шлем отталкивал верх туловища от ствола, и центр тяжести опасно смещался. Захар мог сорваться при малейшем неловком движении.

«Зря я так рискую»— решил он на полпути к вершине. Он нарушал астроустав. На малоисследованных планетах освоителям строжайше воспрещались какие-либо рискованные действия в одиночку. Когда казалось, что опасность уже миновала и появились первые толстые ветви, его левая нога провалилась в забитое гнилью дупло, он утратил равновесие и с огромным куском коры в руках стал отклоняться назад. Времени на размышления у него не осталось. Нож на этот раз оказался в нужном месте, и Захар сумел выхватить его и вонзить в ствол по самую рукоять. Толстая рыхлая кора… Кончик лезвия уперся в плотную сердцевину и Захар, несмотря на рывок и резкую боль в плече, смог удержаться. Он переждал, когда боль немного утихнет и вновь пополз вверх — цепляясь за ветки искусственными когтями и теперь уже страхуясь ножом при каждом удобном случае. «Это не Джомолунгма, — убеждал себя Захар. — И не К-8… Это всего лишь оранжевая «секвойя», на верхушку которой я пытаюсь взобраться».