Несостоявшийся стриптиз - [6]

Майк стал отчаянно изворачиваться, пижамная куртка затрещала, но тут он почувствовал укол, и человек в белом тотчас же убрал колено.

— Теперь вы будете спокойно спать, друг мой, — сказал доктор Золтан. — И видеть сны о прекрасных девушках.

Его улыбающееся лицо стало вдруг расплываться и затем исчезло в пелене, которая, как одеяло, окутала Майка Алларда. Он опять потерял сознание.

3

Когда Аллард снова пришел в себя, в комнате было прохладней и темней. Грудь ему давило что-то похожее на бревно. Приглядевшись, он увидел, что это его правая рука.

Майк пошевелил ею, но не почувствовал ничего. Рука онемела, и вообще, казалось, она уже не принадлежала ему, просто ее отрезали, а взамен пристегнули надутую велосипедную шину.

Он кое-как поднял пижамный рукав. Над локтем виднелось с полдюжины точек, следы от уколов. Майк тупо уставился на них. Потом к нему стали возвращаться воспоминания, и он понял, что это такое — следы шприца доктора Золтана.

Но кто этот доктор и сестра с кислой физиономией? И вообще, где он находится? А главное, почему? Вопросы стучали в виски, словно тупые молоточки.

Майк попытался поднять голову, но тотчас же бессильно уронил ее на подушку не только от нового приступа боли, но еще и от слабости и тошноты. Он затих и лежал неподвижно, надеясь на прилив сил — пусть самый незначительный.

Минуты маршировали в свинцовых сапогах вечности. Но Майк проявлял терпение. Он понимал, что должен собраться с силами так, чтобы встать с этой чертовой кровати и не грохнуться в обморок. Наконец ему удалось чуть приподняться на локте. Кровать стояла у стены — обычная больничная кровать в отдельной палате. Пол был из досок — никаких ковров или дорожек. Кроме кровати, обстановку палаты составляли высокий стеклянный шкаф для лекарств с подносом наверху, а также ширма.

Напротив кровати имелось окно без штор и занавесок. За окном была чернота, слабо посеребренная лунным светом.

Выходит, он провалялся тут ночь, день и еще кусок ночи. А может, он гостит тут гораздо дольше? Майк не знал, насколько хватает одного укола, а судя по точкам, он получил их шесть.

Язык распух, в горле пересохло и саднило, словно его заполнили горячей щебенкой. Но голова работала лучше, а вместо недавнего онемения в руке ощущалось покалывание тысячи иголочек — это, похоже, восстанавливалось кровообращение.

В больнице — если это вообще была больница — стояла мертвая тишина. Осторожно Майк еще немного приподнялся на локте. Затем медленно опустил ноги на пол. Потом поднялся, двинулся к окну, до которого было не меньше тысячи миль по какому-то топкому болоту.

Наконец он добрался до окна и, прислонившись боком к стене и ухватившись руками за подоконник, выглянул. Внизу виднелись деревья, за ними начинались луга, а еще дальше чернела река.

И еще он увидел посыпанную гравием подъездную аллею, которая уходила от входа, делала широкую петлю и исчезала в деревьях.

Палата Майка была на втором этаже. До земли было футов пятнадцать, причем там не было ни травы, ни кустов. Даже если удастся открыть окно, то прыжок приведет к перелому лодыжки, а может, и к чему-то похуже.

Майк отошел от окна и обнаружил встроенный шкаф, который ранее не заметил. Он распахнул дверцы. Так, внутри его одежда. Пиджак аккуратно висит на плечиках, на полке нижнее белье. У задней стенки, за своими туфлями, Майк увидел несколько спортивных булав. Непонятно, как они тут оказались, но, кто знает, вдруг они ему еще пригодятся.

Учащенно дыша, он стал одеваться. Но тут он услышал за дверью тяжелые шаги, и в скважине замка заскрежетал ключ.

Майк схватил одну из булав, встал возле двери, прижавшись к стене, дыша открытым ртом.

Дверь распахнулась, на пороге показался Макси. Он застыл, чуть опустив голову.

— Ну, еще не пришел в себя, дружище? — осведомился он с притворной заботой. — Дрыхнешь, стало быть? Ну сейчас мы во всем разберемся, — и он включил свет. — Припас для тебя смирительную рубашку, мистер Надоеда, — ухмыльнулся он. — Сейчас будем делать примерку. — Но тут он словно окаменел. Эй, куда ты делся-то?

Он начал было поворачиваться, но Майк резким движением опустил булаву ему на голову, вложив в удар все свои скудные силы.

Но и этого оказалось достаточно. Макси качнулся вперед, словно смертельно раненная горилла. Но Майк не дал ему рухнуть на пол. Шум был бы совершенно ни к чему. Он подхватил Макси, зашатался от тяжести, но все же сумел беззвучно уложить его на пол. Кое-как он напялил на Макси смирительную рубашку и, отодрав кусок простыни, сделал кляп.

Самое трудное было впереди. Нужно было затащить эту тушу на кровать, но Майк и тут смог выполнить задуманное. Затем, злорадно усмехнувшись, он накрыл его с головой простыней.

Тут он вспомнил, что у него, похоже, отобрали револьвер. Он стал ощупывать пиджак Макси и в конечном счете обнаружил наплечную кобуру, из которой вытащил «смит-вессон», только на этот раз уже без глушителя. Заткнув его себе за пояс, он вышел из палаты, оказавшись в широком коридоре. Справа он увидел лестницу. Майк стал спускаться на цыпочках, в правой руке у него был «смит-вессон», снятый с предохранителя.