Несостоявшийся император Федор Алексеевич - [8]
Вместе с наследником Алексей Михайлович принимал зимой того же года великих и полномочных послов Речи Посполитой, приехавших для ратификации долгожданного мирного договора[30]. После долгой и жестокой войны москвичам трудно было ожидать симпатий со стороны поляков. Тем не менее царевич Алексей заслужил от них самые лестные отзывы. Особенно поразились послы просвещенности царевича в области «ученой словесности», ценимой потомками сарматов (каковыми считала себя шляхта). В рассказе, адресованном небезызвестному герцогу Козьме Медичи, знакомый с его семьей польский автор утверждал, что Алексей Алексеевич владеет латинской риторикой не хуже сына самого герцога.
Мы тоже (редкий случай!) можем оценить красноречив царевича, который начал речь по-польски, после чего, перейдя на латынь, сказал:
«Сколь великая слава, о послы, предстояла бы всем славянским народам, и какие бы великие предприятия увенчались успехом через соединение сих племен и через употребление единого наречия, распространенного в лучшей части Вселенной — вам самим о том известно. Ведомо мне, что между таковыми соседними меж собою народами, хотя связанными священными и гражданскими узами, существует злейшая вражда, как недавно еще существовала между вами и нами.
И поистине, — воскликнул царевич, — душескорбное представляется нам зрелище! Повсюду возникают раздоры от честолюбивых происков; верность ничем не охраняется; спокойство соседних стран не обеспечено; нигде не пекутся о народном благе, и даже дружба и терпимость между родными братьями сделались необыкновенным явлением!
Но ныне, — обнадежил оратор, — через возвращение благодати примирения нашим и вашим народам, ныне совершилось событие, клонящееся к соединению нас обоюдными братскими узами, так что должны мы возрадоваться и поздравить друг друга.
Не допускаю мысли, чтобы в излиянии искренних чувств почтения и преданности особе его светлейшего царского величества, государя и родителя моего, — заметил Алексей Алексеевич, — вы отставали бы от нас самих, от вельмож и от всех верноподданных его, сердца коих принадлежат ему всецело.
Вам же, — заявил царевич, имея в виду ратификацию мирного договора, — предстоит хранить сие событие в благодарной памяти вашей, и от вас будет отныне зависеть созидание общего нам Отечества. Что же касается нас, москвичей, вы всегда найдете нас таковыми, как ныне, и как надлежит нам быть не только по значению законности союза, но для общих нам выгод — не теряя из виду обоюдно нам грозящей опасности от варваров-татар, требующей неразрывного согласия, единомыслия и единодействия.
Собственно же о себе скажу, что если желания и старания мои будут с Божиею помощию приняты благосклонно народом вашим — никогда не дам вам повода раскаиваться в доброжелательстве вашем ко мне»[31].
Так Алексей Алексеевич завершил речь, имея в виду заманчивую идею объединения крупнейших славянских государств путем избрания наследника московского престола на польский королевский трон. Однако судьба была против такого объединения, хоте переговоры о нем шли и в XVI, и в XVII вв. В январе 1670 г. царевич и великий князь Алексей Алексеевич скончался[32].
Семья
Горе Алексея Михайловича и Марии Ильиничны было велико, но у них оставались и другие сыновья: девятилетний Федор и четырехлетний Иоанн, воспитывавшиеся и учившиеся так же, как Алексей. Для них также изготовлялись детские книжки, состоявшие сперва почти из одних картинок, а затем наполнявшиеся все более и более значительными текстами. Славянской грамоте, Часовнику, Псалтири и церковной музыке Федор Алексеевич учился у Афанасия Федосеева. Затем он (а позже и Иоанн) изучали языки и «свободные мудрости» у Симеона Полоцкого. По отдельным документам можно судить, что на образование Федора Алексеевича государь тратил много больше, чем платил некогда учителям старшего сына. В обширной библиотеке Федора было значительно больше книг по русской и мировой истории, политическим обычаям, юриспруденции (светской и церковной), политической и экономической географии, военному делу. Он собирал специальную нотную библиотеку. Большой раздел составляла церковно-полемическая литература, особенно связанная с расколом. Собирал царевич описания церковной архитектуры и убранства, увлекался беллетристикой и поэзией.
Помимо русского, младшие сыновья Алексея Михайловича от Марии Ильиничны свободно владели церковно-славянским, польским, латинским и греческим языками. Неслучайно ученые литераторы Киевских коллегий и не менее ученый архиепископ Лазарь Баранович посвящали Федору и Иоанну особые книжицы для узкого круга читателей, написанные с изысканными переходами с языка на язык.
Правда, Иоанн был слишком мал, чтобы составить компанию царевичу Федору. Зато вместе с ним училась у Симеона Полоцкого старшая сестра Федора царевна Софья — возможно, не в полном объеме программы, но с интересом и несомненным успехом. По крайней мере, во второй половине 1670-х гг. учитель настолько интересовался ее мнением о своих сочинениях, что давал читать черновики (случай исключительный в общении с царской семьей!).
