Несостоявшиеся столицы Руси: Новгород. Тверь. Смоленск. Москва - [5]

2. «Окняжение Славиний»

Остатки более чем боеспособных дружин Святослава Храброго, остатки его военной машины стали основой формирования во времена Ярополка и Владимира Святославичей «дружинного» государства, которое и назвали позднее Киевской Русью. Главным деянием того же Владимира Святославича стал переход на всей восточнославянской территории (кроме земли вятичей) к непосредственному управлению землей через князей-наместников рода Рюриковичей. Летописные известия о посажении Владимиром своих сыновей в землях бывших восточнославянских общностей говорят о том, что именно с ним следует связывать решительный и решающий шаг в складывании новой территориально-политической структуры, при которой восточнославянские земли находились под непосредственной властью киевской княжеской династии. В Новгороде (территория словен) Владимир посадил Вышеслава (после его смерти — Ярослава), Турове (дреговичи) — Святополка, в земле древлян — Святослава, в Ростове (финноязычная меря и славянские колонисты) — Ярослава (позже Бориса), во Владимире-Волынском (волыняне) — Всеволода, в Полоцке (полочане) — Изяслава, Смоленске (смоленские кривичи) — Станислава, Муроме (первоначально территория финноязычной муромы) — Глеба; еще один сын, Мстислав, встал во главе Тмутараканского княжества — русского владения-анклава на Таманском полуострове, созданного Святославом Игоревичем.

Источники сохранили только подробный рассказ о разгроме Владимиром Святым княжества полочан, возглавляемого местным князем Рогволодом. Сообщения о постоянных походах на вятичей, радимичей, хорватов не содержат душещипательных подробностей. Но именно во время «большого окняжения земли» умирает центр северян Коровель [Андрощук Ф. А. Чернигов и Шестовица, Деснинские древности. Брянск, 1995. С. 118–121]; Волынь уступает место Владимиру-Волынскому; горит, а затем «переезжает» на новое место Смоленск-Гнездово [Мурашева В. В., Ениосова Н. В. Исследования на пойменной части Гнездовского поселения. Первые итоги // КСИА. № 219]. Обобщая данные археологии, можно сказать, что в конце X — начале XI в. из 181 укрепленного поселения, существовавшего в IX — начале XI в., к началу XII столетия 104 (то есть 57,5 %) прекратили свое существование, причем у большинства из них это произошло на рубеже X–XI вв. [Куза В. А. Древняя Русь: город, замок, село. М., 1985. С. 38–42, 80–82]. Из 17 центров выделенных А. А. Горским «волостей» после периода «окняжения» только 4 зародились в период существования «Славиний» [Горский АЛ. Русь. От славянского расселения до Московского царства. М., 2004. С. 91]. А такие древние центры, как Чернигов, Любеч, Вышгород и Витичев, были расположены рядом с землями соответственно северян, дреговичей, древлян и уличей, но не входили в них. Этот масштабный процесс «окняжения» земель, как видим, кардинально укрепил власть Рюриковичей и резко расширил границы непосредственно подчиненных им территорий, позволил государственной власти новой Руси осуществлять такие крупные инфраструктурные проекты, как строительство многочисленных градов на юге Руси (среди которых такой гигант, как Белгород, с площадью укреплений в 52 гектара). Новое государство заодно и населило построенные грады выведенными с севера людьми (просто представить себе подобную операцию во времена Олега и Игоря практически невозможно). Можно сказать, что именно в это время Рюриковичи сформировали до конца аппарат насилия (хотя бы из тех же жителей свежеоснованных княжих городов), отчужденный от среды «окняженных» если не этнически, то статусно и символически. Тем самым возникли «государство в новом смысле этого слова» как сила, противостоящая «обществу», и элита как господствующий в военном, политическом, экономическом и культурном отношениях слой. Вместе с этим становлением государства (и из-за этого становления) во времена Владимира Святославича и Ярослава Владимировича заметно ослабление военных сил Руси по сравнению со временами Святослава Храброго, падение её влияния на берегах Черного моря, усиление давления на её земли со стороны Степи.

Укрепление положения Рюриковичей сопровождалось стремительным усилением роли их главной ставки. Столичный характер Киева подтвердили великие князья Владимир (создание центрального языческого храма, а после принятия христианства — митрополии) и его сын Ярослав Мудрый (строительство Софийского собора и введение церемонии интронизации в нем великого князя). Однако было бы неправильным рассматривать государство Рюриковичей с обычной для современного человека, «территориальной» точки зрения. Киев в X–XI вв. был не столицей в нынешнем понимании этого слова, не был независимым от личности правителя сосредоточением государственного аппарата, а был лишь местом пребывания старейшего из князей, главы всего рода. Вообще, как ярко выразил эту мысль Алексей Толочко, Семья потомков Сокола-Рюрика — это и была тогда «форма» державы. Рюриковичи, захватившие всю полноту власти в Восточной Европе во второй половине X в., составляли сакральный княжеский род, власть была имманентным свойством представителей рода Рюрика, держава — единственно возможным видом существования. Нельзя сказать, что держава была смыслом существования рода, держава была — родом, государство непосредственно идентифицировалось с Рюриковичами. Создание государства и оформление его «жизненного пространства» — то есть смысл жизни Рюриковичей в наших глазах — были «побочным продуктом жизнедеятельности» семьи, подобно тому как производство воска и меда является смыслом существования пчелиного роя — с точки зрения пасечника, но не самих пчел. Для рода Рюрика власть оказалась мистическим образом соединенной с землей в обоих древнерусских смыслах этого слова — и с «землей-территорией», и с «землей-народом» [