Несостоявшаяся битва - [42]

Чемберлен больше всего был заинтересован в том, чтобы кабинет согласился с такой позицией союзников; а чтобы произвести должное впечатление на сомневающихся в реальности такой возможности, он внес «поправки» в оценку немецких военно-воздушных сил, подготовленную разведывательным управлением штаба ВВС Англии. Цифровые данные, характеризующие немецкие ВВС, которые Чемберлен представил кабинету, оказались в два раза выше тех, которые дал ему штаб ВВС. Из заявления самого Чемберлена мы знаем: он был убежден, что происходившие в то время секретные переговоры с Гитлером и Герингом наиболее многообещающие. Чемберлен верил, что Гитлер «серьезно обдумывал заключение соглашения с нами», и серьезно работал над предложениями, которые Гитлеру показались сказочно щедрыми. Тень решений, принятых Гитлером в Оберзальцберге, не омрачила отдыха Чемберлена на рыбной ловле, пока он не вернулся в Лондон на заседание кабинета министров 22 августа.

19 августа Галифакс писал ему, что, по имеющимся у него достоверным сведениям, немцы предпримут нападение на Польшу 25 августа и поэтому нельзя терять времени. Имеются совершенно точные признаки, сообщал Галифакс премьер-министру, «что господин Гитлер все еще верит, что мы не собираемся воевать или, что альтернативно, он может разгромить Польшу, прежде чем мы вступим в войну». У Галифакса появились сомнения относительно целесообразности любых дальнейших заявлений Англии, поскольку Гитлер явно не верил в них. Тем не менее он предложил обсудить с английским послом в Берлине, не будет ли более эффективным и убедительным для Гитлера, если Чемберлен пошлет ему личное письмо или генерал Айронсайд сам посетит его и предупредит, что это не запугивание, а серьезное предостережение.

Между, тем один из молодых сотрудников Галифакса — Глэдвин Джебб вечером 18 августа принимал у себя дома немецкого поверенного в делах доктора Тео Кордта (очевидно, это тот источник информации, о котором сообщал Галифакс в своем письме премьер-министру). Кордт под воздействием «старого бренди» заверял Джебба, что не будет никакой войны, «так как либо поляки со страху подчинятся требованиям, либо англичане бросят своих польских союзников в беде». Создалось впечатление, отмечает Джебб, что доктор Кордт, «как хороший немец, был убежден в необходимости если не войны с Польшей, то, во всяком случае, показа силы, чтобы навсегда привести Польшу в орбиту Германии». Кордт не сделал никаких намеков, добавляет Джебб, что правительство Германии будет готово пойти на компромисс. «Я должен сказать, что он, кажется, в крайнем случае допускал и мировую войну из-за Польши, если другие державы будут противиться воле Германии», — писал в заключение Джебб. Он высказал также и свою собственную оценку: инстинкт подсказывал ему, что «в данный конкретный момент» Гитлер не пойдет на риск мировой войны из-за польской проблемы.

Во второй половине дня 22 августа Чемберлен созвал заседание кабинета министров в связи с распространившимися сообщениями о предстоящем заключении пакта между Германией и Россией.

Перед заседанием на Даунинг-стрит военный министр Хор-Белиша имел завтрак с ведущими генералами Гортом, Айронсайдом и Паунеллом. Белиша был обеспокоен и просил Айронсайда о дополнительной информации в связи с польским вопросом. Новость из Москвы угнетающе подействовала на Белиша; он чувствовал, что для Англии дела складываются весьма скверно. Айронсайд настаивал на том, чтобы он на заседании кабинета потребовал мобилизации резервистов регулярной и территориальной армий.

На заседании кабинета министр координации обороны лорд Четфильд выступил с требованием провести мобилизацию, однако Чемберлен воспротивился дополнительному призыву, который коснулся бы около 110 тыс. резервистов. Создалась странная ситуация: начальник имперского генерального штаба Горт официально не высказался на заседании кабинета в поддержку требования мобилизации. Военный министр Хор-Белиша сразу же после заседания кабинета написал премьер-министру официальное письмо, испрашивая санкцию на призыв хотя бы 60 тыс. резервистов вместо 110 тыс. В противном случае, писал он, потребуется целая неделя для мобилизации в чрезвычайных условиях, с риском огромных скоплений людей и создания заторов, если это совпадет с эвакуацией и воздушными налетами.

Чемберлен объяснял, что мобилизация в данный момент была неправильно понята Гитлером и могла бы повредить тому призыву, который должен был прозвучать в его речи в парламенте в четверг. Он также намеревался послать личное письмо Гитлеру, в котором еще раз подтвердит решимость Англии выполнить свои обязательства в отношении Польши, которые никоим образом не изменились ввиду предполагаемого пакта между Германией и Советским Союзом. Правительство все еще придерживалось мнения, что в трудностях, возникших между Германией и Польшей, нет ничего такого, что могло бы оправдать применение силы, которое неизбежно приведет к общеевропейской войне.

После заседания кабинета было опубликовано коммюнике, в котором приводилась вышеуказанная точка зрения правительства, а также сообщалось, что в четверг правительство запросит у парламента чрезвычайные полномочия и что оно санкционировало принятие определенных мер предосторожности. В свою очередь комитет начальников штабов разослал указания всем командующим, что, если появится необходимость осуществления воздушных налетов на Германию, они должны быть направлены только против тех целей, которые являются «военными объектами» в самом узком и прямом значении этих слов.