Несносный ребенок - [7]

Еще дальше – длинный деревянный понтон, который вел к мосткам для водных лыж, где одним из инструкторов был мой отец. Мать была инструктором по подводному плаванию. До отъезда она прошла стажировку. Ей это ужасно нравилось, ибо там, под водой, не было моего отца. Очень скоро приехали первые отдыхающие, и сезон начался. Детей в деревне не было, не было даже хорватов. И все же я познакомился там со своим лучшим другом, дружбу с которым сохраню на всю жизнь: с морем. Мое влечение, мое преклонение и моя любовь к нему родились именно здесь, на каменистом берегу бухты, о который разбивались глубокие синие безмятежные чарующие воды. Средиземное море – оно особенное. Оно не только является колыбелью всех наших цивилизаций, оно кажется неизменным от сотворения мира.

Море – это зрелище, которому нет конца. Ни днем, ни ночью. Его лик постоянно обновляется, чтобы никогда не стареть. Вас постоянно сопровождает его музыка, неизменно очаровывает состояние, в котором оно пребывает. Будь оно взбаламучено или спокойно, оно все время с вами говорит. И как бы мало вы ни были готовы его слушать, оно наставляет и успокаивает. Я часами смотрел на него, разглядывая каждый камешек на берегу. Между понтоном и затоном для парусников пролегала сотня метров, я исследовал там каждый сантиметр. То была моя собственная территория, с крошечными бассейнами, где обитало множество моллюсков.

Глядя на море, я научился открывать ракушки булавкой, но повар посоветовал мне варить их перед едой. Управляющего туристской деревни звали Губерт. Он подобрал беспородную собаку: мать у нее была немецкая овчарка, а отец – бродячий пес. Собаку звали Сократ. Наши одиночества в конечном итоге пересеклись, и я мог наконец гордиться тем, что у меня появился настоящий друг. Больше мы уже не расставались. Невозможно было, встретив одного, не заметить тут же другого. Мы вместе играли, вместе ели, вместе спали, и я говорил только с ним. Это не игра слов: на самом деле я вообще ни с кем не говорил, так что моя мать испытывала беспокойство. Вообще-то ребенку пора было заговорить.

Однажды отдыхающий пришел жаловаться матери:

– Ваш сын меня оскорбил. Он велел мне идти варить себе яйца!

– Это удивительно, ведь мой сын вообще не говорит! – возразила ему она.

Вспоминая эту историю, она всегда смеялась, не сознавая всей серьезности ситуации. Ребенка, который, будучи предоставлен сам себе, разговаривал только с морем и со своим псом, нельзя назвать нормальным. Но в глазах этих недавних подростков, переживших великую войну, все было нормой, а жизнь оставалась безоблачно прекрасной.

В то самое время я учился важным вещам: как поймать краба, не пострадав от его клешней; как пожарить мясо между камнями; а главное – как научить Сократа плавать. Впрочем, он усваивал уроки быстро и очень скоро плавал уже лучше меня. Мы были наконец готовы к новым приключениям, устав бродить по моим камешкам, и потому решили построить лодку. Закулисье служило мне мастерской, и именно там я обрел свое счастье. Деревянная дверь без замка скорее всего была театральным реквизитом. Она была достаточно прочной, чтобы выдержать мой вес и вес Сократа. Она могла стать корпусом корабля. Теперь мне нужно было что-то, что сгодилось бы для весла, и я отправился за деревню, где рос бамбук. Я выбрал себе один, самый прочный.

Затем отправился на поиски Жан-Пьера, который был настолько плох в водных видах спорта, что его отправили заниматься оформлением пляжей. Но он отлично рисовал, и в его руках все спорилось. Я передал ему две маленьких деревянных дощечки, раздобытых в мусорных баках, и Жан-Пьер прибил их на концах моей бамбуковой палки. Теперь у меня было красивое весло, и можно было пускаться в путь. Спуск на воду судна прошел без особых торжеств. Я предпочитал хранить свои приготовления в тайне. Мне только надо было найти добрую душу, которая бы донесла мое судно до моря. Эту милость мне оказала супружеская пара отдыхающих.

Сократ очень быстро понял мой маневр и, когда дверь оказалась на воде, запрыгнув, уселся на краю, словно фигура на носу корабля. Первые удары весел показали, что плавсредство вполне пригодно для путешествий. Дверь слегка погрузилась под воду, но нас она держала. После того как все это выяснилось, мы решили предпринять первую вылазку. Первоначально нашей целью было выйти с основного пляжа, затем метров сто следовать вдоль скал и добраться до небольшого пляжа для парусного спорта. Весь путь занял минут пятнадцать, и мы прошли его без проблем. Очень скоро экипаж судна обрел уверенность, и мы преодолевали это расстояние по несколько раз на дню, к великому удовольствию купальщиков, которые подбадривали нас. Людям всегда нравится смотреть, как мимо них проплывают корабли.

Но пора было переходить к делу, видеть больше, а главное – дальше. На другом берегу бухты раскинулось арбузное поле, к которому незаметно по суше было не добраться, так как окружавшие его скалы были слишком опасны. Зато со стороны моря это было несложно, однако следовало проделать все втайне, поскольку поле принадлежало крестьянину-хорвату, который не был намерен делиться с ворами своими арбузами.