Неслучайные встречи - [18]

Тата была довольно поздним и единственным ребенком в обеспеченной и благополучной московской семье. Ее отец, Николай Николаевич Кулешов, был военным, служил в Генштабе и со временем дослужился до полковника. Мама, Зинаида Алексеевна, работала сначала продавщицей, а потом завотделом в единственном тогда на всю столицу свадебном магазине на Якиманке, попасть в который и приобрести тот или иной дефицитный товар можно было только по специальным направлениям, которые выдавали в загсах молодоженам при подаче заявления.

С детства Тата была обожаемым ребенком. Не испорченная и особо не капризная, но, конечно, несколько балованная, поэтому цену себе знала. Теперь вы можете представить, какой поднялся переполох в семье, когда, не выдержав первых испытаний на любовном фронте, она начала чахнуть и хиреть, словно принцесса, оказавшаяся в лачуге нищенки.

Перепуганные родители посовещались и решили: вместо того чтобы травить обожаемую дочь химией, сажая ее на антидепрессанты, отправить девочку культурно развеяться в Санкт-Петербург, где жила сестра отца, архитектор. Созвонились с родней, и добросердечная тетушка сказала, что, конечно, да, пусть приезжает непременно! Потому что Петербург – это именно то, что позволит вылечить больную душу.

Была ранняя весна, разгар учебного и рабочего года, поэтому взять отпуск и поехать с дочкой ни мама, ни папа не могли. Но саму Тату знакомый врач обеспечил необходимой справкой, по которой девушке без проблем предоставили академический отпуск.

И вот Тата укатила в Питер. Тетушка-архитектор первые дни хлопотала над племянницей, а затем предоставила ей полную свободу. Во-первых, прохлаждаться в разгар проекта не следовало, во-вторых, практически взрослой девушке наверняка лучше было бы причесать мысли и чувства без причитания старших родственников, от которых она только что уехала. Поэтому Тата, пытаясь развеять тоску, бродила по музеям и набережным, и в один прекрасный день…

Это была выставка, посвященная творчеству Фриды Кало. Очередь была умопомрачительная, но продвигалась быстро. В одном из залов безостановочно крутили документальный фильм о художнице с невероятно трагической судьбой. Тата задержалась там и посмотрела фильм три раза подряд, потому что это очень отвечало ее настроению – мрачность, романтизм, любовь, страсть, наркотики, смерть. Она пропитывалась этой атмосферой и даже примеряла на себя – ну, конечно, не этот ужас неподвижности в больничной койке, а ее свободомыслие и ее мужчин. Диего Ривера и – неожиданно – революционер Троцкий. Последняя запись в дневнике Фриды: «Надеюсь, что уход будет удачным и я больше не вернусь».

Ах, как же это все отвечало собственным устремлениям Таты! Она упивалась этим нуаром.

– Такая молодая, не правда ли? – раздалось негромкое прямо над ее ухом. – И такая судьба.

Она повернулась и обомлела. На нее смотрел донельзя, до неприличия красивый мужчина. «Принц», – промелькнуло у нее в голове.

Да, он чем-то напоминал принца из сказки о русалочке. Белокурый, загорелый и голубоглазый. Правда, в ее мечтах он был молодым, а этот… На вид она дала бы ему гораздо больше тридцати. Не парень, мужчина.

Сердце Таты болезненно стукнуло – снова перед глазами мелькнула гладь воды, позолоченная солнцем белокурая прядь… но она взяла себя в руки.

– В восемнадцать лет пережить такое, – непринужденно продолжил разговор блондин. – И не сдаться. Юность, вся жизнь впереди – и вдруг все летит в тартарары.

– Я сейчас переживаю нечто подобное, – неожиданно вырвалось у нее.

Признавшись в этом незнакомцу, Тата вдруг страшно смутилась:

– Ой… извините… Получается, что я себя с ней сравниваю, но это… так нескромно… и даже глупо!

– Ничуть, – спокойно возразил мужчина. – Хотите, угадаю? Несчастная любовь.

– Вам, наверное, смешно, – нахмурилась она.

– Да боже упаси смеяться над чужими чувствами, – покачал он головой. – Наоборот, очень даже хорошо вас понимаю. А когда, извините, любить, как не в молодости? И именно сейчас, когда воспринимаешь жизнь особенно распахнуто, такие удары бывают наиболее болезненными. Так что смеяться над таким может только прожженный циник. Больше того – чудовище.

«Какой мудрый», – подумала Тата и вдруг снова покраснела. Она почувствовала, как лицо ее заливает жар.

Она именно сравнивала. Да, в ее автобус не врезался трамвай, но утлая лодочка ее жизни, столкнувшись с первой потерей, потерпела крушение. Пробоина была ощутимой, и она почти шла ко дну… И вдруг… А ведь Фриде было на несколько месяцев меньше, чем ей, Тате. И Диего, между прочим, был тоже намного старше ее, Фриды. Она подумала «тоже»?.. Лицо ее пылало, и она, как ей казалось, незаметно прижала прохладные ладони к щекам.

– Знаете, а я ведь не хотел сюда сегодня приходить, – признался мужчина. – Собирался на Апрашку заехать, но случайно ноги сами сюда повернули. Тянет иногда снова посмотреть на свою работу, знаете ли… Я ведь был одним из тех, кто работал над этим фильмом о Фриде.

– Вы работали над этим фильмом? – изумилась Тата.

– Я сценарист, – сдержанно отозвался белокурый принц.

– Потрясающе, – пробормотала девушка.

Все это было так романтично. Питер… Фрида… Сценарист… Да, не зря родители отправили ее сюда.