Несломленная - [50]

— Однажды я доберусь до берегов Пепельного моря, пересеку его и тоже присоединюсь к ним.

— Надеюсь, так и будет.

— Говорят, там люди не скованы глупыми условностями, и никакое позорное клеймо не определяет их путь по жизни. Там можно свободно выбрать любое дело, которое тебе нравится, и им заниматься. А плодородной почвы там столько, что еды хватает на всех!

— Да, так и есть, — поддакнула я и незаметно покосилась на Велиара. Но тот все еще пребывал в своих думах.

— Нимерех, скажи, пожалуйста, а что значит «позорное клеймо»?

Мальчишка подошёл ближе.

— Ну, вы должны быть в курсе. — Он повернулся ко мне спиной и взъерошил отросшие темные волосы на затылке, ближе к основанию шеи. Там промелькнула белая татуированная надпись, которую я не смогла разобрать.

— Что за…

— Отверженный!

— Что? — Я бросила удивленный взгляд на Велиара. И он повторил:

— Там написано «отверженный».

— Откуда… — И тут я кое-что вспомнила и от догадки приоткрыла рот: — Похожая надпись украшала затылок Астара!

— Не похожая, а точно такая же.

— Значит, вы действительно с той стороны, если у вас в друзьях отверженный! — с какой-то радостной надеждой проговорил парнишка. — Значит, я в вас не ошибся.

— Нимерех, — обратился Велиар к парнишке, — ты бы не мог принести воды?

— Конечно, я быстро. — Схватив пустую грязную бутылку, валявшуюся на полу, радостный Нимерех выбежал прочь.

Я подозрительно прищурилась:

— Зачем ты его отослал?

Велиар обернулся ко мне:

— Я думаю, ты знаешь.

Я нахмурилась:

— Хорошо, тогда выкладывай, что за секрет таит в себе белая татуировка? Как она связывает мальчишку и твоего отца?

Теперь настала очередь Велиара хмуриться.

— Все просто. — Он потер переносицу, собираясь с мыслями. — В прежнем мире…

— То есть, сейчас, — уточнила я.

— Да. В этом месте и времени в высших слоях общества есть негласное правило…

— Какое?

— Все их дети должны непременно стать успешными и влиятельными. Но есть одно «но»: если родители не видят потенциала в своем ребенке, они вправе от него отказаться и сдать его в приют, полностью прекратив любые отношения со своим отпрыском. Стирая его из своей жизни раз и навсегда. При этом с ребенка снимаются все регалии и привилегии, дарованные с рождения.

— Ты шутишь? — Я не верила своим ушам.

— Ох, Мира! — Велиар покачал головой.

— А что означает эта татуировка?

— Это больше похоже на позорное клеймо, которое оповещает окружающих о том, кем на самом деле является человек. Отверженный — значит, отвергнутый не только родителями, но и обществом. Ее набивают в тот же день, как только ребенок попадает в приют.

— Получается, обратного пути нет?

— Выходит, что нет.

— Но откуда тебе столько известно? — шок и неверие не отпускали меня.

— Ничего необычного. — Велиар пожал плечами. — Отец при любом удобном случае рассказывал об этой части своей жизни. Он говорил, что если бы не эта татуировка, он бы не добился всего того, что имеет. И всегда подчеркивал, что неудача в жизни должна закалять человека, а не ломать. В какой-то степени, это его девиз по жизни. — Велиар легонько щелкнул меня по носу, выводя из задумчивости. — Мира, не нужно ковыряться в этом и искать скрытый смысл поступков моего отца.

— Да, да. — Я поморщилась и отошла от парня, присела возле Азалии, понимая, что некоторые пазлы стали складываться в моей голове в интересную картину. Теперь понятно, откуда растут ноги у амбиций Астара. Предательство родителей в детстве, по-видимому, оказало свое действие и дало определенные зачатки его неуемной жестокости.

— Сколько Астару было, когда его отдали?

Велиар на секунду задумался.

— Восемь лет.

— Хм, совсем еще ребенок, — задумчиво протянула я.

— Глупости, — фыркнул Велиар. — Я, например, в восемь уже убил первого вепря.

Теперь фыркнула я.

— Нашел, чем хвастать! Не удивлюсь, если узнаю, что ты родился с мечом в руках. У вас вся семейка ненормальная. Я сейчас имела в виду не только тебя и Астара, но и Лилит.

— Не нужно…

— Не нужно что? — не поняла я.

— Трогать Лилит. Ты ничего не знаешь. — Велиар снял со своего пояса меч, присел на корточки и стал что-то искать в единственном сохранившемся рюкзаке — его рюкзаке. Наши с Азалией мы бросили на площади возле разлетевшегося вдребезги фонтана.

— Хорошо, расскажи, и, возможно, я поменяю свое мнение.

В этот момент в помещении появился Нимерех, и нам пришлось отложить этот разговор на неопределенное время. Но в голове я сделала пометку: позже выяснить, что же за секреты хранит в себе его сестра.

— Вот, вода. — Нимерех передал мне бутылку с мутноватой жидкостью. Я скептически поднесла горлышко к носу и почувствовала неприятный запах затхлости.

— Она обеззаражена, — оптимистически заверил меня парнишка и, выхватив бутылку из моих пальцев, сделал большой глоток. — Видите? Она нормальная, пейте. Еще вот, — из кармана он достал пару ярко-желтых фруктов, чем-то напоминающих манго, и тоже отдал мне. Я с благодарностью их приняла.

— Спасибо.

Нимерех, удовлетворенно кивнув, сел напротив меня и, не смущаясь, стал подбадривать взглядом, чтобы я ела. Я незаметно покосилась на Велиара, пытаясь понять, стоит мне это есть или нет, но он на меня не смотрел. Наконец я решилась и опасливо откусила неизвестный фрукт.