Нескромные желания - [15]

Но она не могла заставить себя признаться. Слишком многое было поставлено на карту, а главное – нужно выяснить, что Кольм мог передать Саре.

Их взгляды скрестились, и Франческа увидела в ледяной глубине глаз Миэра мстительную ярость. Миэр добьется своего, в панике подумала она. Ни перед чем не остановится.

Что особо ценного могла иметь танцовщица, ведущая беспорядочную жизнь? Чем с такой настойчивостью пытался завладеть Миэр?

– Милорд не терял времени, – пробормотала Франческа, пытаясь оттянуть развязку. Ей необходимо узнать то, что известно ему. – Я не представляю, о чем вы говорите. Моя репутация безупречна, мои танцы – выражение священного экстаза.

Да, это его задело. Ход был выбран верный – утверждать, что все, что она – Сара – когда-нибудь делала, было пристойно и безупречно.

– Священный экстаз? – Она еще и иллюзии строит, в бешенстве подумал он, а ее высокомерие вообще немыслимо. Безупречно!!! В своем ли она уме, если может так думать, а тем более говорить. – Господи, вы бесподобны. Впрочем, иначе и не могло быть, чтобы сделать такую карьеру, надо быть весьма изобретательной.

Она смотрела на него холодно, без малейшего намека на раскаяние, и он едва не утратил контроль над собой.

Она вовсе не безрассудная цыганка, как ему доносили, и его тактика давления и запугивания явно не действует на нее. Следует помнить, что она – артистка, у нее есть цель, и для ее достижения играет леди, хозяйку поместья.

Хорошая актриса просто обязана входить в роль.

И она весьма кстати забыла о Кольме.

Она – настоящий хамелеон, думал Алекс, сдерживая ярость, и гораздо умнее, чем ему докладывали. Она сохраняет хладнокровие, и ее не запугаешь.

Все в этой женщине противоречило тому, что он о ней узнал, и теперь Алекс чувствовал себя перед ней бессильным, что, разумеется, не доставляло ему удовольствия.

Единственным плюсом было то, что и ей что-то от него нужно. Его об этом предупреждали, и данным обстоятельством он решил воспользоваться.

Будь она проклята! Черт бы ее побрал! Будь она проклята.

– Да, – пробормотала она. – Я очень хороша.

Она искусна буквально во всем, подумал Алекс. Он просто недооценивал ее. Теперь он знал, как действовать дальше.

– Вы – предательница.

Она отпрянула от него, и глаза ее наполнились неподдельным ужасом. Он мог бы поклясться, что теперь она не играет.

Актриса. Лгунья. Шлюха. Нельзя забывать об этом. Он все еще чувствовал себя растерянным, утратившим над собой контроль. Все дело было в этих прекрасных чертах лица, медовой коже, едва заметном следе от его пальцев на высокой скуле... Он не мог вообразить ее исполнявшей в экстазе эротический танец, но почти чувствовал, как она тает в его объятиях.

Проклятие, проклятие, черт бы ее побрал, о чем он думает???

Она не находила слов, чтобы ответить на его наглое заявление.

Чем Сара занималась???

– Я была больна, милорд. Я не ослышалась, вы сказали...

– Да, сказал, – жестоко парировал Алекс.

Он помолчал мгновение, следя за выражением ее лица. Франческа впервые почувствовала себя загнанной в угол. Предательница...

Скажи ему все – СЕЙЧАС... Отдайся ему на милость!..

Но... Кольм... Как же она может? Нет! Ведь если Сара занималась чем-то незаконным, значит, и Кольм...

О Боже...

Отрицай все.

– Вы ошибаетесь, милорд. – Голос ее прозвучал неуверенно.

– Вас можно было бы судить за предательство. – Она покачала головой.

– Нет. Я не знаю, что вы имеете в виду, но это не имеет ко мне никакого отношения. – Это была правда, но только не в отношении Сары. Однако Миэр, считая Сару блестящей актрисой, ее искреннее признание воспринял как очередную игру.

Есть только один выход – сказать ему, что она не Сара. А что потом? Ведь неизвестно, как он поведет себя, узнав, что она не Сара. Возможно, придет в еще большую ярость. Он все равно будет считать ее предательницей.

Франческа с трудом поборола желание закрыть лицо руками. Пути назад нет. Только вперед. Она и дальше должна выдавать себя за Сару.

Франческа выпрямилась.

– Я не стану слушать подобные вещи. Не стану... все эти обвинения... эту клевету. Вы, кажется, не понимаете, кто я и что собой представляю. Так позвольте заявить вам еще раз. Я – вдова Уильяма, и этим все сказано.

– Черная вдова[2]. – Его глаза сузились. – Плетете паутину заговоров, ловите мужчин в свои цепкие сети.

Она никогда не чувствовала себя такой беспомощной.

– Я устала от этих словесных игр, милорд, хочу пойти в свою комнату.

– Моя дорогая Сара, неужели вы настолько наивны, что думаете, будто я оставлю вас в покое? Нет, вот ваша комната, ваше место здесь, и отныне мы с вами будем ближе, чем сиамские близнецы...

Она, было, запротестовала, но Миэр перебил ее:

– ...если только вы не хотите, чтобы вас судили за предательство.

Франческа поняла, что сейчас ей не выиграть.

– Что вам нужно от меня, Миэр? – Он презрительно фыркнул:

– Перестаньте делать вид, что вы не знаете. Я не стану снова играть с вами в загадки, Сара. Хватит того, что я позволил вам приехать сюда, не сдав вас властям. Можете не заблуждаться – вы здесь только потому, что владеете тем, что нужно мне. Но я обещаю, что ни на секунду не спущу с вас глаз. Вы будете спать в моей комнате, ходить туда, куда хожу я. Будете делать то, что я вам скажу и когда я скажу. И вы станете танцевать для меня, Сара Тэва, хотите вы этого или нет.