Несколько дней из жизни следователя - [5]

— Скажи матери, что я пошел к прокурору.

Это впервые услышанное мальчишкой слово прозвучало во дворе как гром среди ясного неба. Все в нем затихло и пребывало в таком состоянии до тех пор, пока под гулкой аркой не зазвенели голоса возвращавшихся ребят. Казалось, все жильцы дома высыпали во двор:

— Да как же вас отпустили?

— А чего? — ребята еще были возбуждены, еще не пережили случившегося. — Мы же не воровали!

— Так вам Красноносый и поверил!

— Так прокурор же пришел. Он сразу во всем разобрался.

— Ну если прокурор...

...Сколько лет пройдет с того дня, а Панферов будет помнить его отчетливо, будто это было вчера. Ведь именно в тот день он узнал о человеке, обладающем мудрой и справедливой силой.

Потом жизнь принесет много новых впечатлений, которые помогут ему, когда придет время, без колебаний и сомнений выбрать профессию. Но тот день будет бережно храниться в памяти, как и лица ребят из его юности, которым в то далекое время, несмотря на страстное желание, так и не мог помочь. И сколько ни пройдет лет, стоит вспомнить тот двор — и прошлое отзовется в душе неутихающей болью.

Ах, Зацепа, Зацепа...

Из беседы с Панферовым

...Наш разговор прервала Таня, просунув голову в дверь (Таисия Васильевна — жена Панферова — была еще на работе).

— Пап, я в школу на дискотеку.

— Хорошо. Когда вернешься?

— Как обычно. Не волнуйся.

Послав отцу воздушный поцелуй, она исчезла вместе со щелчком замка входной двери. Панферов неожиданно признался:

— Не знаю, не сложилось у меня какого-то определенного отношения к этим дискотекам. Может быть, оттого, что видел их очень разными...

Я поддержал его, посетовав, что нам, нынешнему поколению «отцов», многое в увлечениях «детей» непонятно.

— Я тоже думал об этом, — оживился Владимир Константинович. — Это естественно. Каждое поколение отличается от другого временем, в котором взрослеет. Отлично помню годы своей молодости, когда, как и друзья-ровесники, носил узкие брюки, ботинки на толстой подошве. Нас называли стилягами, помните? Наши вкусы многим казались непонятными. Я не вижу здесь какой-то особой беды. Важно помнить, что «непонятно» — отнюдь не означает «плохо». Эти слова не синонимы, как казалось иным в последние годы.

— Вот, кстати, о молодежной музыке, — Панферов улыбнулся,— раз уж с нее начался разговор. Сколько было копий сломано вокруг этих самых рок-групп! Сколько запретов! А ажиотаж рос. Подпольная торговля записями процветала. Попросил дочь принести несколько кассет. Стал слушать. О чем же поют ребята? Оказывается о том, чем живут, что видят и что их волнует в этом мире. Этим-то они и интересны для сверстников. Да и для нас тоже. Значит, для того, чтобы понять, надо, прежде всего, захотеть услышать...

Я знал, что Панферов награжден грамотой ЦК ВЛКСМ за работу с «трудными» подростками, и, слушая его, в шутку посетовал, что погиб в нем великий педагог. Однако собеседник шутки не принял и всерьез стал доказывать, что просто обязан быть педагогом, раз он прокурор, юрист и, наконец, гражданин...

Панферов достал с полки книгу академика Т. С. Мальцева и, раскрыв на нужной странице, протянул мне.

— Прочтите.

И я прочитал о том, как Терентий Семенович учился ездить на велосипеде, как у него это не получалось, как он непрерывно падал, как кто-то ему посоветовал: ты, мол, не под колесо, а вперед смотри.

— Вот и мы обязаны смотреть вперед, — заговорил довольный произведенным на меня впечатлением Панферов, — а не «под колесо». Жить не только заботами сегодняшнего дня, но думать о завтрашнем. И уже сегодня работать с детьми, подростками, а для этого обязаны быть педагогами.

— Вы действительно встречаетесь с каждым из несовершеннолетних, состоящих на учете в инспекции по делам несовершеннолетних вашего района?

— Не только встречаюсь, но очень многих по именам знаю.— Он не без гордости посмотрел на меня.

— И о чем же вы с ними разговариваете?

— Ну, это зависит от личности собеседника, — улыбнулся Владимир Константинович, а если попытаться определить какие-то общие моменты... Я хочу, чтобы они поняли, что я им не враг... И если из каждых пяти ребят, с кем я общаюсь, хотя бы один это усвоит, я буду считать свою задачу выполненной.

Я молчу, раздумывая над его словами. Молчит и Панферов.

— Вы знаете, — он вдруг оживляется, — у нас в районе есть строительное ПТУ, которое раньше приносило нам немало неприятностей. Состав учащихся очень сложный. Бывшие детдомовцы. Ребята с периферии. Так мы всей прокуратурой взяли над этим училищем шефство. Проводили там все свободное время, вникали в учебный и производственный процессы. Взяли под личный контроль самых «трудных». Заставили встряхнуться и преподавателей: кое-кому из них пришлось потом менять место работы. И примерно через год положение изменилось. А ведь когда начинали, у многих были сомнения: получится ли?

— Что, на ваш взгляд, оказывает большее влияние на формирование подростка: семья, улица, школа?

— Все они оказывают. Прежде всего, на мой взгляд, семья. Должна, по крайней мере. Но вы взгляните на статистику разводов и поймете, что семья на сегодняшний день в полной мере этого сделать не может. Улица — и подавно. Сплошь и рядом нужно нейтрализовывать дурное влияние не только улицы, но и семьи. Кто может это делать? Школа?.. Да, школа, но только при правильной постановке дела. Если школа будет не только учить, но и воспитывать.