Несколько бесполезных соображений - [110]

— А ваши книги, книги мастера! — кричал он. Продолжения я не слышал, потому что отключил слух, как отключают звук телевизора, и видел лишь его шевелящиеся губы, на которых все еще играла отвратительная ухмылка. Мои мысли, получив свободу, улетели теперь в далекое прошлое.

Они вернулись более чем на двадцать лет назад. В маленький кабачок, куда я в то время наведывался ежедневно, привлеченный тамошней уютной атмосферой. На стене какая-то романтически-наивная душа прошлого века нарисовала лес. Картина выцвела, и бурые потеки делали лес загадочным. Мне этот лес нравился. Новый трактирщик заклеил лес обоями. Но до этого грубого вмешательства в дряхлеющем кабачке хозяйничала милая старая дама, этакая провинциальная тетушка, по ошибке угодившая за стойку. Странные у нее были посетители. Мрачный седовласый старик, пытавшийся утопить в кружке память о немецких концлагерях и порой, как усталый ребенок, склонявший свою измученную голову на плечо моей жены. И еще один старец по имени дядюшка Ян, лицо которого было вечно изукрашено лейкопластырем, потому что по утрам у него сильно дрожали руки, а он все равно упрямо брился чем-то наподобие мясницкого ножа. Был там и вредный горбун, страдавший недержанием мочи. Возле него на полу частенько стояли лужи, и хозяйка говорила: «Смотри, ну что же ты опять наделал».

Она приносила швабру и вытирала пол. Горбун молчал. Язык у него развязывался только в подпитии, и говорил он тогда главным образом о своем зяте, у которого была крупная фабрика. Раз в месяц горбун ходил к нему выманивать деньги. «Что ж, — говорил он со злостью, — моя дочь лакомый кусочек. С двумя горбами. Спереди. За это не грех ему и заплатить. Ничего не дается даром».

В этом больном обществе господин Йо казался белой вороной — из-за своей элегантности. Обыкновенно он сидел здесь с несколько самодовольным видом, точно здоровый посетитель в палате обреченных на смерть. Но он не был здоров. В нем жил какой-то бес, стремившийся наружу. Иногда он приносил газету, в которой я уже тогда печатался ежедневно, и, завидев меня, сразу же кричал: «Замечательно! Отличный рассказ напечатали сегодня вечером! Мадам, господа, послушайте!» Он разворачивал газету и принимался читать вслух. Печальному старику с думами о концлагерях. Злобному горбуну. И дядюшке Яну, который в разгар чтения медленно вставал и говорил: «Хозяюшка, запиши мой долг до завтра. Мне еще надо в ломбард».

С этими словами он поднимал джутовый мешок, в котором лежало нечто загадочное, видимо имевшее залоговую ценность. А господин Йо продолжал читать, время от времени громко смеясь и поглядывая на меня все с той же ненавистью. Неприятное чувство, но я считал это заслуженной карой. Нечего строчить каждый день по рассказу.

«Остроумно! Ах, как остроумно!» — восклицал господин Йо, закончив читать.

Лишь старая дама сочувственно замечала: «Писать каждый день. А это не утомительно, менеер?» «Нет, мефрау», — отвечал я.

Господин Йо сильно налегал на водку, но почти не пьянел. И все-таки однажды потерял свою маску. Я жил тогда еще на Ветерингстраат. Мой кабинет находился внизу, в бывшем магазинчике. Он пришел и позвонил у подъезда. Открыла жена. Через полуотворенную дверь кабинета я мог видеть его. На сей раз он не смеялся, а сипло орал: «Где он?! Я набью ему морду. Где он?»

«Его нет дома», — ответила жена и захлопнула дверь. А на следующий день он снова был в кафе, улыбался и кричал: — «Добро пожаловать! Добро пожаловать! Людей вашего ранга надо беречь!»

Я кивнул. И не дал ему прогнать себя. Ведь мне нравилась тамошняя атмосфера упадка. И умирающий лес. Когда его заклеили обоями, я бросил ходить в тот кабачок.

Возможно, у меня уже не было такой потребности чувствовать рядом смерть. Все мы стареем.

Из сборника «До конца дней своих» (1979)

Мечта

По каналу, на который выходили окна маленького кафе, плыла аккуратно окрашенная моторная лодка под названием «Сюзи». За рулем горделиво стоял полный мужчина средних лет в традиционной шкиперской фуражке. А под небольшим тентом, возле чайника, накрытого стеганым чехольчиком, нежилась, точно кошка на солнце, миловидная женщина — вероятно, сама Сюзи.

Когда эта идиллия скрылась из глаз, хорошо одетый пожилой господин, сидевший у окна, сказал мне:

— Ну как, хороша штучка? Я всегда мечтал завести такую лодку. Даже немного побольше этой. С двумя складными койками и маленькой кухней. И можешь ехать, куда хочешь. Сам себе хозяин, не так ли? Чудесно, черт побери.

Он допил рюмку и кивнул владельцу кафе.

— Не желаете ли за компанию? — предложил он мне.

— Да рановато пока, — ответил я.

— Н-да, я начал копить деньги на моторку еще совсем молодым человеком, — продолжал он, когда хозяин налил ему рюмку. — Я служил в газовой компании. Зарабатывал, конечно, не золотые горы, но все-таки регулярно откладывал гульден-другой. К цели своей приближался медленно. Не то чтобы лодка стоила очень дорого, просто жалованья мне платили только-только. Отложить гульден по тем временам было почти так же трудно, как сейчас десятку. И все же я чуть было не завел себе эту штуку, да природа помешала. Я полюбил одну девушку. Обручился, женился, пришлось заводить обстановку. Так деньги и ушли. Но, сами понимаете, я не очень огорчался. Ведь я был счастлив и без лодки.