НеСказки о людях, случившихся на моем пути - [43]

Вот буквально позавчера встретился мне щенок, маленькое круглое чудище на подгибающихся еще лапках. Рыжий колобок. Любовался на него и радовался как в детстве. С той лишь разницей, что мне не нужно ныть: «пап, ну давай заведем собаку, ну пап, ну давай!»… и некому ответить: «вот станешь взрослым и ответственным, тогда и заведем!» Трепал его за ухом, чесал ему брюшко, уже хотел домой вести. А тут мужик какой-то: подскажите то, подскажите это. Отвлекся – и нет пса. Искал его, звал – без толку. Он от дедушки ушел, он от бабушки ушел…

И как это мое прошлое изменить можно, а? Я вас спрашиваю, господин Карл!..Жаль, что не вслух. Вдруг бы ответил.

У меня много сожалений больших и еще больше маленьких, навроде щенка давешнего. Может быть, из-за них и сложно стать счастливым балбесом как в двадцать? Ведь у того балбеса все получалось, он все мог, он был почти богом. А в какой-то момент взял и куда-то делся. И носу не высовывает из того места, куда пропал. А я… ну что я… я живу – единственная главная вещь, доступная моему пониманию последние пятнадцать лет.

– Я знаю, как все изменить, – снова говорит Карл.

На этот раз его слова доходят до моего понимания. Все лишние мысли куда-то пропали, я чист и готов воспринимать новое.

Был в моей жизни период, когда я занимался йогой. Ведущая там была – ох… Я все никак не мог решиться подойти, предложить познакомится поближе. Она была такая… как море в штиль. Светлая. Спокойная. Уверенная. Одинокая. Еще одно мое сожаление.

Оммм….

Снова ни одной мысли…

По опыту знаю, что подобного состояния можно достичь после медитации или десятиминутной дыхательной гимнастики, а здесь, сейчас, да еще в моем состоянии… странно. Мелькнула мысль, что Карл меня гипнотизирует, но сразу куда-то пропала. И я, как говорят, весь обратился в слух. В слух, говорю, а не в добра молодца. ВЕСЬ. ОБРАТИЛСЯ. В. СЛУХ.

– Я подарю вам единственную и неповторимую машину времени, хотите? – спрашивает Карл. Он уже допил свое пиво, но не спешит заказывать второй бокал.

– Конечно хочу, – ухмыляюсь. Машина времени, как романтично! С легкой руки Герберта Уэллса и его последователей в отечественном и зарубежном кинопроизводстве сей аппарат долго был панацеей чуть ли не от всех бед. И кажется сейчас это звукосочетание уже не вызывает энтузиазма ни у режиссёров, ни у зрителей. У меня тем более не вызвал. Но Карл продолжает, его по-моему нисколько не смущает выражение скептицизьму на моей физиономии:

– Каждое сказанное нами слово на долю секунды возвращает нас назад во времени, в момент, кода мы первый раз его услышали и осознали. Главное вспомнить где, когда и какое, моргнуть не успеете, как окажетесь в прошлом, – серьезно говорит он и многозначительно замолкает.

Я, стало быть, должен переварить информацию и поаплодировать. Так и делаю, зачем обманывать ожидания хорошего человека, даже если он явно не в адеквате.

– Вы зря мне не верите, – улыбается Карл. – Впрочем, как хотите.

Карл встает, на полном серьезе отвешивает мне неглубокий поклон, слегка приподымая феску указательным пальцем, разворачивается и уходит.

А я сижу дальше и пью свой кофе. Хотя и он меня уже покинул мою чашку.

Слово на языке крутится… манипура… ма… ни… пу… ра… переливается на языке приторным сиропом. Клубничным, но и чуть малиновым.

Мани… пур… а… девушка что ли какая?..

Поющие чаши, цветы, колокольчики…

Парк Пушкина. Понедельник. 17.38

На выкрашенной в зеленый цвет скамейке сидит девушка, лет девятнадцати в светлом плаще. На шее у нее развивается розовый шарф. Она кормит голубей.

На соседней скамейке сидит старичок в фетровой шляпе, опирается подбородком на набалдашник трости.

На другой стороне той же скамейки примостился пьяница. Он спит в обнимку с бутылкой. Сидя.

Памятник Пушкину искрится, его только что почистили. Первый раз за несколько лет.

Шумит проспект. Машин больше, чем людей. Почему-то.

Солнце не то, чтобы яркое, но какое-то довольное.

У девушки, которая кормила голубей звонит телефон. Она что-то быстро говорит, кладет трубку, достает кошелек.

В этот момент к ней подходит нищий самого неопрятного вида. Что-то бормочет себе под нос. Ну понятно что, да? Она протягивает ему монетку в одну гривну, но в этот момент неизвестно откуда появляется мужчина средних лет в клетчатом старомодном пиджаке и джинсах.

Он на лету ловит монетку, летящую в ладонь нищего, и отдает ее обратно девушке. Девушка возмущенно замирает, молчит, нищий обиженно шморгает носом и отходит в сторону.

– Не давайте денег этим алкоголикам, – говорит мужчина. – Он же сейчас возьмет вашу монетку, купит на нее стакан водки и отравится или под машину попадет. И выйдет, что вы, милая барышня, убьете человека. Вот этой самой монеткой.

Девушка испуганно смотрит на мужчину. В глазах ее сквозит понимание и хуже того – принятие позиции незнакомца. Еще чуть-чуть и эти двое испортят все, что я так тщательно планировал – страшно сказать сколько – целых пять дней!

Приходится вмешаться.

– Вы живете в мире бинарной логики: да-нет, хорошо-плохо, черный-белый, – говорю мужчине. ОН недоуменно на меня пялится, но я продолжаю. – А между тем в мире логика может быть какой угодно. И причинно-следственные связи это большей части выдумка философов, физиков, и иже с ними. Нет, конечно, связи есть, но они не только причина-следствие; стимул-реакция. Есть и другие. Совершенно иные. Я знаю, например, что если я чихну, то в Эфиопии пойдет дождь. А стоит мне встретить натуральную блондинку с серыми глазами, то даже снег. Если кто-нибудь где-нибудь покормит рыжего бездомного котенка, то Средиземное море будет в течение суток гладко как зеркало и не потому, что не будет ветра, а просто так. Ветер он вообще – сам по себе. А когда где-то рождается гений, у меня начинается чесотка. Вот опять, видите?