Несгораемая страсть - [27]

— Ох, малыш, — воскликнул Шкаф, качая головой. — Ох… малыш.

Кизия уставилась на него во все глаза. И затаила дыхание.

— Ты знал, правда? — прошептала она.

— Что знал? Что я у тебя первый после… — Он не мог произнести это имя.

Она кивнула.

— Нет. Не совсем. Но какой-то частью души… надеялся. И это означает, что часть моей души оказалась чертовски эгоистичной.

— Эгоистичной?

— Ты рассказывала, что происходило между тобой и… — снова он пропустил имя, — …вне кровати. Ну, я не думаю, что в постели было намного лучше. Поэтому надеяться на то, что это был весь твой опыт… эгоистично.

У нее перехватило горло. Она торопливо заморгала, борясь с подступающими слезами.

— Ох, Шкаф…

— Не надо плакать из-за меня, киска, — хрипло сказал он, схватив салфетку и поднеся к ее глазам. — Пожалуйста. Потому что если уж говорить о том, кто что не умеет, так это я не умею справляться с женскими слезами!

Возможно, в его признании и была часть правды. Но с каким видом он это произнес! Настроение Кизии совершенно изменилось, и она тихонечко рассмеялась сквозь слезы.

— Эй, — сказала она через секунду, отобрав у Шкафа салфетку. Когда их пальцы соприкоснулись, по ее телу пробежали мурашки. — Дай, я сама лицо вытру.

— Незачем вытирать, — ответил Шкаф. Его легкомысленный тон странным образом не вязался с выражением глаз. — Просто промокни здесь и здесь.

На этот раз Кизия засмеялась в полный голос.

— Теперь лучше? — спросила она.

Шкаф улыбнулся, морщинки в уголках его рта стали глубже.

— Гораздо лучше.

Кизия положила салфетку на колени и начала изучать содержимое подноса. Предложенный ей завтрак включал в себя чашку свежих ягод, несколько тостов, обильно смазанных маслом, и кружку черного кофе, уже начавшего остывать.

— Выглядит очень заманчиво, — честно призналась она. Затем, решив сохранять шутливый тон, продолжила, — Хотя один недостаток надо бы исправить.

Шкаф нахмурился.

— Скажи, какой?

Кизия взмахнула ресницами.

— Где же чувство опасности? — спросила она, напомнив о его странной теории, которую они обсуждали накануне. — Если ты, конечно, не украл эти ягоды с поля, охраняемого толпой вооруженных ку‑клукс‑клановцев и их фанатичных…

— Ой, перестань, — хмыкнул Шкаф.

— А если не перестану?

— Тогда не получишь кусок шоколадного торта.

У Кизии заурчало в животе.

— Где шоколадный торт? — спросила она, мысленно облизываясь. Шоколад был ее слабостью.

Шкаф хмыкнул снова.

— Если ты не соврала насчет той прелестной коробочки, которую принесла с собой прошлым вечером, у нас определенно будет шоколадный торт.

Прелестная коробочка…

Господи, совсем из головы вылетело.

— Точно, — пробормотала она. — Обещанные… сладости.

— Которые мы так и не попробовали.

Шкаф посмотрел на ее грудь. Кизия перехватила его взгляд и торопливо подтянула одеяло.

— По-моему, я ничего не потерял.

Топазовые глаза встретились с карими.

— Я рада, — сказала Кизия после недолгого молчания.

— Если честно, — Шкаф внимательно изучал рисунок на ткани, прикрывающей ее бедра, — сегодня утром я чувствовал себя совершенно сытым.

Она выдержала его взгляд в течение нескольких мгновений, а затем накинулась на еду. Ее собеседник молчал, рассеянно поглаживая ее ногу через одеяло.

— Думаю, я бы легко привыкла к этому, — сказала наконец Кизия, пытаясь не замечать сумасшедший ритм своего сердца.

— От тебя требуется совсем немного.

Кизия в растерянности на него взглянула.

— Скажи одно слово, киска.

— Одно… слово?

— Ага.

— Гм… — задумалась она. — Тортик.

— Не-а.

Она затаила дыхание, заметив выражение, промелькнувшее в глубине его глаз. Но все же сделала следующую попытку.

— Как насчет… пожалуйста?

Ральф Букер Рэндалл замер. Выражение его лица стало серьезным.

— Нет, киска, — спокойно ответил он глубоким и волнующим голосом. — Это слово «да».

Седьмая глава

— Итак, он попросил твоей руки.

Кизия подавила вздох. Это ошибка, — подумала она. Три дня отпуска, проведенные с якобы больной мамой, оказались ошибкой. Разговаривая по телефону, она могла обходить стороной опасные темы. Но с глазу на глаз…

— Кизия?

— Что?

— Нечего «чтокать», юная леди. Не притворяйся, что не слышишь меня. Разве Ральф Рэндалл не предложил тебе пожениться еще месяц назад?

Кизия взглянула на мать. Элоиза Бакстер была красивой женщиной, с кожей цвета корицы, седеющими волосами и светло-карими глазами. Она была замужем в четвертый раз. Первый ее брак распался через шесть месяцев. Второй, с отцом Кизии, длился шесть лет. Третий бросок в пучину семейной жизни оказался неожиданно счастливым, но закончился трагедией, когда ее муж попытался помешать ограблению и был застрелен шестнадцатилетним наркоманом.

Мужем номер четыре стал Уилл Бакстер из Мемфиса, штат Теннеси, бывший военный, нашедший себе работу преподавателя. Они с Элоизой поженились полтора года назад, но судя по всему, их медовый месяц так до сих пор и не кончился. Тем более что предполагаемая болезнь сердца у Элоизы на поверку оказалась растяжением мышц на почве чрезмерного рвения при выполнении супружеских обязанностей.

— Да, мам, — тихо согласилась Кизия. — В прошлом месяце Шкаф сделал мне предложение. — Двадцать девять дней назад, если быть точной. А еще через две недели повторил его.