Несемейное счастье - [84]

Общественность была в шоке, а итальянские депутаты опять заговорили о легализации проституции и о получении налогов.

«Интересно, а какой предел мечтаний Ок- саны?»

– Все в порядке? – Дана постучала в дверь ванной.

– Да, все нормально. – Лола вернулась к реальности и вошла в комнату.

«Стекла на полу Дана не могла не заметить, но ничего не сказала, значит, уже все знает или догадывается. Ну так и я сделаю вид, что ничего не вижу, не бросаться же при ней собирать осколки».

– У тебя телефон или отключен, или не работает, проверь. Звонила тебе раз сто.

– Да, я отключила, – вспомнила Лола.

– Может, кофе? Сегодня бар рано открыли, все наши уезжать собираются. А хочешь, в номер закажем? – услужливо предложила Дана.

«Дана никогда не отличалась особой чуткостью. Наверное, вид у меня сильно потерянный и удрученный, раз она так забеспокоилась».

– Давай в номер. – Лоле не хотелось показываться на людях.

– В общем так, – Дана уселась поудобней, – Ирену увезли в психиатрическое отделение, оказывается, у нее застарелая форма, кажется, шизофрении. Полиция нашла все подтверждения того, что это она в состоянии аффекта убила Меланью. Да она и сама уже дала признательные показания. Ты помнишь ее безумные глаза, когда ее увозили?

– Помню, конечно. Безумные и несчастные. – Лола вздохнула. – А как же кровавая куртка Паролизи? – Она начинала погружаться в работу, опустошение уходило, и мысли заполнялись привычной суетой.

Официантка принесла кофе и корнетто.

– Пришлите, пожалуйста, горничную, стекла убрать. – Лолу раздражали осколки, издающие противный треск, когда на них наступали.

– Да, сейчас пришлю.

Дана продолжала делать вид, что не видит разбитого стакана.

– Так что у нас с ДНК и курткой Паролизи? – повторила Лола, отпив горячий кофе и почувствовав, как обжигающий напиток, словно живая вода, возвращает ее к жизни.

– Вот этим сейчас и занимается полиция. Куртка его, а кровь на ней, как ты знаешь, его жены, Меланьи, и здесь как раз ничего не изменилось. Но Паролизи заговорил, и картина убийства постепенно проясняется, но требует тщательной проверки. Есть там какая-то серьезная «закавыка», которую сейчас выясняют. Обещали мне сбросить всю информацию, когда сами будут во всем уверены, осторожничают после неудачной пресс-конференции.

– А с ножом с этим что? Ирена его действительно с собой носила?

– Да, носила, это еще с Сицилии у нее привычка, где она и познакомилась с Паролизи. Полиция все разузнала: Ирена из семьи известного мафиози, который сейчас в тюрьме, и один из ее братьев занял его место. С детства она росла и играла с братьями, и все их так называемые игры представляли собой настоящую подготовку к войне с полицией. Отсюда и умение владеть ножом, и не только. Помнишь заключение экспертизы, где говорилось о профессиональных ударах?

– Помню, конечно. Да и Оксана мне рассказывала про эту финку, которую Ирена требовала класть на место.

– Из-за этих ударов полиция любовницу Паролизи, солдатессу, забрала, не задумываясь, уверенная, что таких совпадений не бывает и что только хорошо обученная Людовика могла так нанести удар.

В номер постучала горничная и собрала осколки.

Лола и Дана молча наблюдали за ее движениями. Стекла гулко сыпались в пластиковое ведро.

– Но Меланья не умерла сразу, – продолжила Дана, когда дверь за горничной закрылась. – Она упала вперед и, видимо, истекая кровью, старалась перевернуться на спину, чтобы легче было дышать. Именно этот момент и предстоит выяснить полиции: кто и когда добил бедную Меланью.

– Если Ирена, как ты говоришь, больной человек, ее признания могут считаться легитимными?

– Если все факты подтвердятся и совпадут со всеми экспертизами ДНК и так далее, то, конечно, да. – Дана участливо подвинула Лоле плетенку с корнетто. – Хочешь еще?

– Нет, спасибо.

Наверное, у всех народов считается, что душевную боль можно заесть. Лола вспомнила, как в самые тяжелые моменты жизни мама закармливала ее сладким.

– И все-таки я не понимаю, как можно обойти факты, свидетельствующие против Паролизи. Да и почему он сразу не признался, а играл в молчанку и даже куртку свою спрятал, коль уж решил, что должен заплатить за убийство, – с сомнением проговорила Дана.

– Мне кажется, я понимаю почему. – Лола начала погружаться в работу.

– Наверное, понимаешь, ты же с ним неоднократно лично общалась. И почему же?

«Это хорошо, что Дана начала язвить, значит, я уже не выгляжу бедной и покинутой».

Лола действительно постепенно приходила в себя.

– Ему, как любому нормальному человеку, не хотелось в тюрьму, тем более что это грозило пожизненным заключением, и он до последнего надеялся, что Ирена явится в участок сама.

Вот что имел в виду Паролизи, когда у себя дома говорил, что хочет просить преступника прий- ти в полицию самому, и именно эту мысль он пытался передать мне, когда я навестила его в полиции! А когда я заявила, что все думают, что он убийца, а его солдатесса – сообщница, он принял окончательное решение, выдав, что виноват во всем только он.

Лола вспомнила радостных полицейских, отвешивающих ей комплименты за то, как она умело раскрутила Паролизи.

– Так, может, ты мне тогда объяснишь, почему вообще Паролизи решил взять вину на себя? Мало ли бывших любовниц и любовников, которые убивают жен и мужей, только я что-то не слышала, чтобы их кто-то спасал от тюрьмы таким способом, – иронично заметила Дана.