Несемейное счастье - [5]

– Господи! Или он сам помрет здесь на месте, или она ему пряжкой залепит по голове! – заволновалась Оксана.

Старичок, однако, ухитрялся приседать как раз в тот момент, когда пряжка уже подлетала к виску и, ко всеобщему вздоху облегчения, проносилась в миллиметре от его макушки.

Клиенты, стоящие у бара, с интересом наблюдали за происходящим, но появившийся Роберто махнул рукой, и музыку смикшировали.

Кристина усадила задыхающегося, но довольного дедушку.

– Шампань!

Как из-под земли у их столика появился официант с запотевшим ведерком.

– Вот как надо работать! Клиент теперь до конца вечера будет в себя приходить, а Кристинка только шампанское заказывать! Хоть и не люблю ее, но мужчину снять умеет, – произнесла Ирена, повела плечом и развернулась к бару.

Оксане же понадобилось больше года, чтобы вот так, не глядя, молодой или старый, приятный или противный, выбирать клиентов, задумываясь только над тем, сколько «консумаций» они смогут сделать. Почти год, чтобы перестать доверять рассказам о больных или бессердечных женах, о тупом начальстве или ленивых подчиненных, чтобы не очаровываться мускулистыми и веселыми военными и полностью оставить надежду найти здесь мужа; и понять, наконец, что человек, посещающий ночной клуб, как правило, в чем-то ущербен, что смотреть на него надо как на пациента, который в лучшем случае не пошел к психологу, а выбрал тебя, чтобы выложить все свои проблемы, а в худшем – не взял проститутку, а захотел расслабиться в «найте».

Клуб медленно заполнялся посетителями. Группа полек, поняв, что на сидящих мужчины не обращают внимания, вышла на подиум, но танцевала лениво и скучно. Оставшиеся за столом девушки все еще обсуждали исчезновение Меланьи. Оксана понуро теребила золотой локон и прислушивалась к разговору – чувство неясного беспокойства подползало все ближе.

Роберто подошел к девушкам, чтобы назначить того, кто сегодня будет выступать на сцене, как вдруг в дверях показался Паоло Паролизи.

– Паролизи?! – поразилась Оксана, приглядываясь к высокой фигуре военного, остановившегося в самом темном углу зала. – Разве у него жена не пропала? И что он здесь делает тогда?

Глава 2

Лола сидела дома, бестолково уставившись в компьютер, и думала о Пино. Почти две недели прошло с тех пор, как они виделись в последний раз. Ну почему ей так не везет!

Почему он работает далеко на севере? И, конечно, никто из них не бросит свое любимое дело. Хорошо, хоть мама живет рядом с Брешией. Он даже заезжал к ней на той неделе и они вместе звонили Лоле, смеясь и рассказывая каждый о своем, после чего она почувствовала себя еще более одинокой.

Они с Пино уже считались женихом и невестой, и на вопрос «sei sposata, fidanzata, single?», что означало: «ты замужем, помолвлена, одна?», она стала отвечать «фидансата». Правда, в Италии вот уже как лет двадцать не устраивали помолвок (ну может, разве что где-то в горах Сицилии) и статус «фидансата» означал только то, что Пино ее официальный мужчина, с которым знакомы ее родители и друзья. Таким манером можно было десять лет пробыть женихом и невестой и выйти замуж за другого, и это уже никого не удивляло.

После того как тайна исчезновения маленькой Беа была раскрыта, преступники оказались в тюрьме, а мать девочки, Анна, обрела новых родственников[1], Лола с женихом решили вновь поехать в Аверану (на юг Италии) на родину Пино.

После сумасшедше-напряженных рабочих дней Лоле дали целую неделю отдыха. К счастью, за это время нигде в Италии не произошло ничего из ряда вон выходящего, так что ее даже не дергали с канала.

Пино, получив выгодный заказ от швейцарцев, отдал пришедшие чертежи инженерам, и они попросили неделю на проработку. Так что ее знакомство с матерью Пино прошло в спокойной дружественной обстановке.

Мать Пино была по-настоящему довольна: «девушка-то не из простых, сама зарабатывает себе на жизнь, и неплохо, не похожа на «прилипалу». Конечно, чтобы только приблизиться к ее сыну, надо было уже иметь кучу достоинств, но в данном случае популярность Лолы сыграла свою роль. «Конечно, иностранка, как говорят в Италии, «moglie e buoi dei paesi tuoi» («жены и волы – из своей страны»), но пока о женитьбе речи не идет, а там посмотрим…»

Вся Аверана еще хорошо помнила, как Лола со своей группой с пятого канала носилась по городу, делала репортажи и брала интервью у жителей. Ее лицо не сходило с экранов почти целый месяц, а ее еженедельную передачу «Их кто-нибудь видел?» до сих пор продолжал смотреть весь город, хотя «Дело Авераны» давно было закрыто. Конечно, приезд известной журналистки и телеведущей в сопровождении «их» Пино в «их» город вызвал шквал пересудов, чему сама мама была необычайно рада и, как показалось Лоле, даже усугубляла эти разговоры своим молчанием (чем раньше никогда не грешила) и неоднозначными ответами. Закатывая глаза к небу, она будто бы говорила: «Ну это же одному богу известно, что там у них дальше будет, а пока приехала к нам в отпуск, видно, совсем не может без моего мальчика», – совершенно забывая, что «мальчику» уже под сорок.

Прожив три дня на семейной вилле Пино, Лола узнала много нового о привычках и традициях южных итальянских семьей, но так и не поняла, что собой представляет его мать. Она была спокойна и доброжелательна, не лезла с разговорами и поучениями, а главное, не обижалась, даже когда они не являлись на ужин или валялись целый день на пляже, не забыв, правда, предупредить ее о своих планах.