Несбывшийся ребенок - [67]
— Под Лейпцигом.
— Под Лейпцигом… А сюда-то ты как попал?
— Я приехал, чтобы сражаться за фюрера.
— Мама разрешила?
— Я ее потерял.
Фрау Хуммель кивает.
— Можешь спать в соседней комнате.
Она расстилает ему матрас. В воздух с пола поднимаются клубы пыли и копоти. Эрих смотрит через разбитое окно во двор, заваленный обломками.
— Там моя квартира, — говорит фрау Хуммель, показывая на груду кирпичей с ванной наверху. — И я, и герр Фромм жили на втором этаже… Теперь ни у кого ничего нет. И у всех есть все. Не этого ли они хотели?
На третью ночь у Зиглинды начинается воспаление: зараза вместе с кровью разносится по всему телу и возвращается обратно к сердцу. Начинается жар. Девочка зовет родителей.
— Мы здесь, здесь, — успокаивают ее фрау Хуммель и герр Фромм.
Я сижу рядом и вижу блеск стекла, сжигающий ее сны, вижу вазу в форме руки, торчащую из-под завалов. Мы выкапываем ее, отмываем и возвращаем на мамин туалетный столик, на белую шелковую салфетку, связанную мамой еще до замужества. Я сжимаю своей рукой окостеневшие пальцы, словно представляясь при встрече — но мы уже знакомы. Фарфоровая рука тянет меня к себе, обдает холодом: я чувствую, как озноб поднимается от пальцев к запястью и дальше к плечу. Так яд от укуса змеи или пчелиного жала распространяется по телу вместе с током крови. Рука крепко сжимает мою ладонь, почти как мама держала Зигги, когда они переходили трамвайные пути или выбирались из переполненного вагона. Иногда, если мама шла слишком быстро, Зиглинде казалось, что еще чуть-чуть, и ноги оторвутся от земли, и она потеряет всякую ориентацию. Именно так она чувствует себя сейчас. Я ощущаю настойчивую тягу: нам надо куда-то идти, мы проваливаемся в ажурное переплетение шелковых нитей, и белые петли смыкаются над нами, словно пенные морские волны. Наверное, именно так впервые затягивает любовь?
На утро вся постель мокрая. Зиглинда, липкая от пота, но все еще горячая, не реагирует, когда фрау Хуммель гладит ее по щеке и берет за руку.
— Постучи в соседнюю дверь и спроси фрау Бляшке, — наказывает она Эриху. — Попроси зайти немедленно.
— Она врач?
— Ее муж был врачом.
Еще одна подмена. Еще одна тень.
Осмотрев Зиглинду, фрау Бляшке заявляет, что поможет только пенициллин. Она приносит две последние ампулы; больше нет и взять негде. Остается лишь согревать девочку, когда ее знобит, и охлаждать, когда у нее жар, — и надеяться, что яд выйдет сам.
— У нее уже есть кровотечения? — спрашивает она.
— И правда, — подхватывает фрау Хуммель. — У нее уже есть кровотечения?
Обе женщины смотрят на Эриха.
— Я… Да, у нее было кровотечение, но теперь прекратилось, — бормочет он.
— Нет, я имею в виду месячные, — уточняет фрау Бляшке.
— Месячные? — растерянно переспрашивает Эрих.
— Ясно. Не бери в голову, — говорит вдова доктора и обращается к фрау Хуммель: — Ее надо проверить через пару недель. У меня есть одна знакомая в Штеглице.
Мы дежурим возле ее постели днями и ночами — все по очереди, даже герр Фромм. Промокаем ей лицо губкой, расчесываем волосы, повторяем снова и снова, чтобы она не оставляла нас. Сколько уже ушло безвозвратно — мы не вынесем еще одной потери.
Когда в квартиру вваливаются русские солдаты и находят ее, мы говорим «тиф», «дифтерия» — слова, понятные даже им, — и проводим ладонью поперек горла. И они уходят.
Первое, о чем спрашивает Зиглинда, придя в себя, — мамин гроссбух. Она открывает его с самого начала и проводит пальцем по аккуратным столбцам, воскрешая в памяти потерянный дом, наполняя пустую тетину спальню призраками ваз, часов, ножниц и туфель. Записи обрываются, и начинаются пустые страницы, но Зиглинда продолжает листать, пока не находит то, что ищет, — папины вырезанные слова. Она передвигает крошечные бумажки, пытаясь упорядочить их, найти смысл. Что папа сказал тогда, в последний вечер, перед тем, как завыла сирена? «Мы сожжем их». Но Зиглинда сунула слова в карман и вспомнила про них только в театре, когда, грея руки, случайно нащупала их на самом дне. «Любовь», «скорбь», «сдаться», «обещать». Ей следовало избавиться от слов, сжечь, как велел папа, — у нее было столько возможностей, столько пожаров. И все же слова, целые и невредимые, лежат у нее на коленях, словно крохотные кирпичики. Стоит Зиглинде вспомнить о жестяной коробке с Фридрихом Великим, как в ушах начинает гудеть сирена, перед глазами встает папино испуганное лицо, и сердце сжимается от грохота обваливающегося здания, словно вместе со словами она запихнула в карман свои воспоминания. Не нужно было вообще собирать эти бумажки! Если бы она сразу сказала папе, он бы все уладил. И все сложилось бы иначе. Зиглинда помнит его слова: «Я изымаю опасные вещи, чтобы они не могли никому навредить». Почему она сбежала с руин дома? Почему не дождалась герра Метцгера? Курт так смешно дергал ее за подол, когда хотел поиграть. Она закрывает глаза и оказывается в театре, на сцене. Они тянут к ней свои лапы, увешанные прирученным временем, открывают бутылку и пьют из нее, заставляют и ее пить тоже — горло обжигает огнем. Она засыпает, и ей снятся стеклянные сны, которые разлетаются на острые осколки и переполняют ее.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
Откуда берется зло? Почему дети из обычных семей превращаются в монстров? И, самое главное, будут ли они когда-нибудь наказаны за свои чудовищные поступки? Дэрилу Гриру всего шестнадцать. Он живет с мамой и папой в Канзасе, любит летучих мышей и одиночество. Окружающим он кажется странным, порой даже опасным, правда не настолько, чтобы обращать на него особое внимание. Но все меняется в один страшный день. Тот самый день, когда Дэрил решает совершить ужасное преступление, выбрав жертвами собственных родителей. Читателю предстоит не только разобраться в случившемся, но и понять: как вышло, что семья не заметила волков у дверей – сигналов, которые бы могли предупредить о надвигающейся трагедии.
За день до назначенной даты сноса дома на Принсесс-стрит Мэнди Кристал стояла у забора из проволочной сетки и внимательно разглядывала строение. Она не впервые смотрела в окна этого мрачного дома. Пять лет назад ей пришлось прийти сюда: тогда пропали ее подруги — двенадцатилетние Петра и Тина. Их называли девочками-мотыльками. Они, словно завороженные, были притянуты к этому заброшенному особняку, в котором, по слухам, произошло нечто совершенно ужасное. А потом и они исчезли! И память о том дне, когда Мэнди лишилась подруг, беспокоит ее до сих пор.
У тринадцатилетней Руби Флад есть страшный секрет: она видит заблудшие души мертвых людей. Мрачные и потерянные, они ходят по свету в поисках отмщения. Но девочка не боится их. Не страшится она и правды: ее родители ей неродные. Мысли о настоящих маме и папе не дают Руби покоя. Почему они бросили собственную дочь? Что с ней не так? Она должна отыскать их и узнать всю правду! Не взяв с собой ничего, кроме крошечного чемоданчика, она отправляется на поиски. Компанию ей составляет единственный друг – мальчик по имени Тень.
Алекс было всего семь лет, когда она встретила Голубоглазого. Мальчик стал ее первый другом и… пособником в преступлении! Стоя возле аквариума с лобстерами, Алекс неожиданно поняла, что слышит их болтовню. Они молили о свободе, и Алекс дала им ее. Каково же было ее удивление, когда ей сообщили, что лобстеры не говорят, а Голубоглазого не существует. Прошло десять лет. Каждый день Алекс стал напоминать американские горки: сначала подъем, а потом – стремительное падение. Она вела обычную жизнь, но по-прежнему сомневалась во всем, что видела.