Нерон - [77]

Однажды в самом храме скрытным образом убили первосвященника Ионатана. Можно было заподозрить «ревнителей». Однако на этот раз ходили толки, что подлинный виновник преступления сам прокуратор. Было известно, что он не выносил первосвященника, так как тот давал ему советы и указания. Ионатан полагал, что имеет на это право, так как после разбирательства в Риме поддержал его назначение наместником. Таким образом, прокуратор воспользовался возможностью, какую предоставляла волна скрытных убийств. Нанял убийцу и избавился от обременительного благодетеля, уверенный в безнаказанности. Ибо кто мог доказать, что Ионатан не пал жертвой «ревнителей»?

Но тайные убийцы угрожали только единицам. Для спокойствия всей Иудеи гораздо опаснее было нечто иное: повсеместное ожидание Мессии. Жрецы — толкователи Писания уже издавна возглашали, что явится некогда предводитель, который установит царство счастья и справедливости, даст Израилю власть над всеми народами земли. Они возглашали также, что чем тяжелее время, чем сильнее обрушиваются на страну удары, тем ближе пришествие Мессии. Не удивительно, что эта мысль овладела сердцами и мыслями всех малых сих, сделалась их мечтой и надеждой. И не удивительно, что в Иудее постоянно появлялись «пророки» и «посланцы», мнимые «Мессии». Неизменно повторялось одно и то же, каждый из искусителей находил тысячи фанатически преданных сторонников. Весть, что Мессия уже у порога, молниеносно разносилась по всей стране, вызывая волну ликования. Тогда делом начинали интересоваться местные и римские власти. Искуситель стремительно исчезал, но в сердцах тех, которые за ним пошли, сохранялась глубокая убежденность, что это был все-таки предвестник истины; он не исчез навсегда, он вернется, когда только время наступит!

Наиболее трагически завершилось дело одного египтянина, который завоевал себе немалый авторитет среди иерусалимского плебса как чудотворец. Тысячи простаков отправились за ним к Масличной горе, чтобы увидеть, как по приказу пророка рухнут городские стены, они же войдут в столицу в триумфе и славе. Однако вместо ангельских труб они услышали хриплые рожки легионеров. На беззащитные массы ринулись римская конница и пехота. Несколько сотен сторонников пророка пали убитыми на горе, около двухсот заковали в кандалы.

Через несколько дней во дворе одного из храмов поднялся гам. Толпа бросилась на какого-то еврея-чужеземца, крича, что он оскорбляет Завет. Мнимому виновнику угрожала смерть. Однако рядом с храмовыми постройками возвышалась крепость, именуемая Антония, — творение Ирода Великого. Издавна там стоял римский гарнизон. Дежурный офицер тотчас явился со своими людьми, чтобы успокоить волнение в зародыше. Вооруженные солдаты с трудом отбили из рук толпы этого человека и забрали с собой.

Офицер не мог понять причину шумихи. Он заподозрил, что это и есть тот египтянин, который сбежал несколько дней назад. Однако задержанный с гордостью заявил:

— Я иудей, родом из Тарса Киликийского!

Он испросил позволения обратиться к толпе. Та приняла первые слова тарсийца воем:

— Пусть убирается! Смерть ему!

Разгневанный офицер решил добиться истины простым и издавна испытанным способом — плетью и пытками. Виновник волнения, уже лежа распростертым на полу, крикнул надзирающему за процедурой центуриону:

— Так у вас наказывают плетьми римских граждан, да еще без приговора?

Центурион тотчас же помчался за офицером. Тот быстро явился, вопрошая:

— Ты действительно римский гражданин?

А когда услышал утвердительный ответ, не мог сдержаться, чтобы и самому не похвалиться:

— Я заплатил за римское гражданство порядочный куш!

И услышал на это спокойный ответ:

— Я же родился римлянином!

Тарсийца (его звали Паулос или Павел) оставили в крепости до выяснения дела. Впрочем, его невозможно было выпустить, так как в случае новых волнений он вряд ли уцелел бы. Командир не мог понять, откуда такая ненависть у евреев к единоверцу? Представил его синедриону.

Но и в этом высоком собрании не было согласия относительно его вины. Ибо когда Павел заявил: «Я фарисей и, как все фарисеи, верую в воскресение плоти!» — члены упомянутой секты, заседающие в совете, тотчас выступили в защиту задержанного… Все это не умещалось в голове офицера, привыкшего распознавать дела и принимать решения с солдатской простотой. В довершение всего ему сообщили, что группа фанатиков приняла решение убить Павла, когда назавтра его поведут из Антонии в синедрион.

В ту же ночь Павла под сильной охраной отправили из Иерусалима в Цезарию, где пребывал прокуратор Феликс. О событиях в городе и личности задержанного гарнизонный начальник Антонии информировал в письме следующего содержания: «Клавдий Лисий приветствует уважаемого прокуратора Марка Антония Феликса.

Этого человека схватили евреи, собираясь его убить. Я освободил его со своими людьми, так как мне стало известно, что он римлянин. Я пытался понять причину обвинений и представил его синедриону. Выяснил, что речь шла о спорных вопросах их Завета. Но в этом нет ничего такого, что может повлечь за собой смерть или тюремное заключение. Поскольку мне стало известно, что на этого человека готовится покушение, я решил сразу же направить его к тебе. Равно его обвинителям я велел, чтобы изложили свои обвинения перед тобой. С приветом».