Нерон - [60]

Нужны были большие суммы, но их неоткуда было раздобыть. Храмы Малой Азии и Греции были уже давно разграблены войсками; налоги были взвинчены до последнего предела, вызывая стоны у богачей и бедняков.

Народ, рукоплескавший императору, теперь голодал; хлебные грузы не прибывали вовремя в гавани.

Толпами бродили безработные.

В один прекрасный день на Капитолии был поднят кровавый флаг, обозначавший войну: провинции заволновались. Первой восстала Британия, под предводительством могучей, белокурой женщины, вооруженной копьем.

Бурра не было больше в живых; он скоропостижно скончался. Септоний Павлий был разбит мятежниками, совершенно уничтожившими девятый легион. Лишь постепенно с трудом удалось восстановить порядок.

Писец сидел в канцелярии императора. Он знал обо всем происходившем, но ничто его не интересовало. Он поднял усталые глаза с рукописи и устремил их на дворец, где жила Поппея.

Чувство, запавшее однажды в его душу, пустило глубокие корни. Он был озарен смелыми, неосуществимыми мечтами. За день в его воображении успевали разыгрываться счастливые и печальные события, милые раздоры и горячие примирения, в действительности никогда не существовавшие. Ими он обогащал свою жизнь. Он все продолжал гордо ткать свою волшебную ткань, ничего не требуя от действительности.

Один только раз говорил он с Поппеей; это было тогда в парке… Он больше не искал с ней встреч, боясь потрясения, испытываемого от ее близости. Он только гулял каждый вечер на берегу того озера, по достопамятной тропе, ощущая при этом сладостный трепет; это казалось ему ужасным грехом, достойным всеобщею осуждения. Поэтому он дичился людей и был скуп на слова. Он думал, что лицо его выдает его переживания и что все о них догадываются.

На самом деле никто ничего не подозревал. Поппея его едва помнила. Однажды ее пронесли мимо него в носилках, но она его даже не заметила. В другой раз она на него взглянула, словно спрашивая себя, кто этот незнакомец. Дорифор зарделся, чувствуя себя глубоко виноватым. Он торопливо прошел мимо, притворившись, что не видит ее.

Поппея скучала. Искушенная, изведавшая все, что может дать страсть, она больше не искала любви. Но этот юноша еще мог бы ее увлечь. Если бы она открыла то, что таилось в его сердце, возможно, что она окунулась бы в его стихийную весну, сомкнула бы очи и дала бы ему руку, чтобы он покрыл ее поцелуями.

Но молодость робка.

Дорифор долго, молча таил свое чувство.

Он держал себя надменно, словно никого вокруг себя не замечал. Целыми месяцами он не встречал Поппеи; наконец — не смог более совладать с собой. Игра воображения его больше не удовлетворяла. Он, которого стыдливая любовь наполняла страхом и заставляла, дрожа, избегать встреч с ней — на сей раз, незваный, явился во дворец.

Стражники, знавшие его, свободно его пропустили.

В ближайших покоях никого не было. Растерянно и грустно побрел он дальше. Он сам не знал своих намерений.

Он остановился в зале, где он когда-то, в присутствии Нерона, говорил с Поппеей. Каждый предмет оживлял в нем воспоминания этих минувших дней. Словно в поисках чего-то он стал переходить из одного покоя в другой. Наконец, достиг опочивальни, где Поппея обычно отдыхала.

Он на мгновение остановился; затем опустился перед ее постелью и горько зарыдал, словно у могилы своей возлюбленной. Все, что так долго накипало в его душе, вдруг вылилось в горячем потоке слез. Дорифор оставался на коленях без цели и без надежды.

Уже начинали спускаться тени. Смеркалось.

Вечером, войдя в опочивальню Поппеи, Нерон застал его около ложа.

Его гнев был короток, как вспышка молнии. Через мгновение два раба уже схватили юношу.

— Вот, — сказал Нерон невольникам с повелительным жестом.

Рабы дали что-то своему пленнику. Дорифор понял, поднес поданный ему яд к устам и жадно проглотил свою смерть. Он тотчас же упал у самой постели. Нерон привел Поппею.

— Кто это? — спросил он ее, улыбаясь.

— Не знаю. Какой-то юноша.

— Ты с ним незнакома?

— Нет.

— Вспомни.

— Ах, да! — что-то смутно промелькнуло в ее сознании, — это писец, который переписывал твои стихи. Я, кажется, с ним однажды разговаривала… в саду…

Она посмотрела на умершего. Взметенные кудри оттеняли молодой лоб.

Поппея внезапно прозрела. Она постигла то, чего Дорифор никогда не выразил словами.

— За что? — спросила она Нерона.

— Он самовольно сюда вошел.

— Бедный мальчик! — и в голосе Поппеи послышалось искреннее сожаление. Она с отвращением отвернулась от Нерона. Впервые он стал ей противен. До сих пор она его только презирала.

— Мне жаль его…

В ее словах звучала безутешность, которая передалась Нерону. Он хотел обнять Поппею, но она отстранилась и понурила голову.

Позже она много думала о Дорифоре.

Нерон чувствовал, что поступил опрометчиво и лишь нагрузил на себя лишнюю тяжесть. Случись это позже, он пощадил бы юношу.

— Впрочем, он дерзко поступил, — убеждал себя Нерон для собственного успокоения…

И вернулся к своим коням и колесницам.

Но успех стал изменять ему, и его постигали всякие неудачи: он плохо правил конями; однажды колесница его перевернулась; он разбил себе лоб и его освистали.