Неромантичный человек - [7]

— Это мой мотоцикл, — сказал Громов.

— Это наш мотоцикл, — поправила Фрося.

Мишка вгляделся в номерной знак. Понял ошибку.

— А где же Танька? — растерянно спросил Мишка.

— А вот пойдём со мной, и вместе поищем, — ласково предложил сержант Ефимов.

Ефимов деликатно взял Мишку под локоть и повёл к милицейскому газику. Усадил и увёз.

— Я тебя ещё поймаю, — пообещал Мишка на прощание.

— Ненормальный! — удивился лётчик. — Какая Танька? Какая Канарейкина?

— А тут у нас так, дорогой товарищ Журавлёв, — пояснил Громов. — Это тебе не Москва. Провинция. Понял, о чем я говорю?

— Ничего не понял.

— Здесь ничего не скроешь. В одной деревне чихнёшь, а в другой тебе «будь здоров» скажут.

— Но поверьте, я действительно не знаю никакой Таньки. Честное слово! — поклялся лётчик.

— А вон она… — сказала Фрося.

На лётное поле на мотоцикле внеслась Танька.

— Здравствуй, Таня! — крикнула Фрося.

— Щас! — крикнула Танька и промчалась мимо собравшихся. Развернулась и промчалась в обратном направлении.

— Эй, по полю нельзя ездить! — крикнул Кеша.

— А я останавливаться не умею! — крикнула Танька.

Кеша побежал за ней следом, давая на ходу советы:

— Справа на рукоятке рычажок такой, видишь?

— Вижу! — крикнула Танька.

— Так вот его на себя нажми!

Танька резко нажала. Мотоцикл стал как вкопанный.

Танька вылетела, влекомая силой инерции, и грохнулась в траву.

Поднялась, оправила юбку. Пригладила волосы.

— Здрасте, — робко поздоровалась она.

— Здрасте, — ответил Громов.

Танька достала из кармана цепочку с камушком и пошла к лётчику.

Лётчик на всякий случай попятился.

— Товарищ лётчик, я вашу цепочку привезла. Она отлетела, когда я вас палкой стукнула.

Танька показала цепочку.

— Куриный бог, — узнал Громов. — А говоришь: не знаешь.

Журавлёв оглядел присутствующих. Хотел что-то сказать. Не сказал. Пошёл по полю, не оборачиваясь.

— А цепочку-то? — крикнула Танька.

Лётчик ускорил шаг.

— Чокнутый какой-то, — обиделась Танька. — Я вон искорябалась вся, пока довезла.

— Тань, а за что ты его палкой-то стукнула? — поинтересовалась Фрося.

— Да так… В коллектив хотела вовлечь…

Танька пошла к мотоциклу.

— Это Коли Канарейкина дочка, — сказала Фрося.

— Ну и молодёжь… — Громов покачал головой.

— Тань, как отец? — поинтересовалась Фрося. — Техникум кончил?

— Да нет! За второй курс только сдавать будет! Мне как отсюда ближе? Через площадь или по мосту?

— По мосту. Тебя тут мальчик какой-то искал.

— Это Мишка, — обрадованно догадалась Танька. — А где он?

— В милиции…

За столом сидел сержант Ефимов. Против него на потёртой скамейке сидел Мишка.

Ефимов пил чай и звонил по телефону, придерживая трубку плечом. Он набрал две цифры и спросил:

— Петров? Привет, Петров! Ефимов из Верхних Ямок. Вам новую форму завезли?

— Да ты про дело спрашивай! — вмешался Мишка. Про дело!

Ефимов отмахнулся от Мишки.

— А Коростылеву завезли. Нам всегда в последнюю очередь.

— Там человек, может, насмерть разбился. А он про шмотки треплется! — возмутился Мишка.

Ефимов отхлебнул чай и спросил:

— Петров, там у тебя на участке аварии не было? Ну да, я знаю, что сообщили бы. Ну, пока… — Повернулся к Мишке: — Тебе же говорят: в нашем районе сегодня никаких аварий не было. Не бы-ло! Чаю хочешь?

— А может, она через Лещевку поехала? — волновался Мишка. — Позвони, а? Не мог же человек вот так никуда не деться…

Ефимов налил себе чай. Закусил печеньем. Набрал две цифры.

— Сидоров! Ефимов из Верхних Ямок. Вам новую форму завезли?.. Завёзли? А нам нет…

В это время в комнату заглянула Танька.

— Вот она! — подскочил Мишка.

Ефимов положил трубку.

— Здрасте, — поздоровалась Танька. — Миш, поехали! А то поздно уже.

Мишка поднялся и твёрдо поглядел в глаза Ефимову:

— Официально заявляю: эта гражданка угнала мой мотоцикл!

— Миш, да ты чего? — оторопела Танька.

— Я с вами не разговариваю, — официально сказал ей Мишка. — Вы не вмешивайтесь. Пишите! — велел он Ефимову. — Она угнала мой мотоцикл.

— Чего это я буду писать? Сам и пиши, — сказал Ефимов.

— Совсем одурел, — Танька пожала плечами.

— А ты что думала, у нас личная собственность законом охраняется! — сказал Мишка.

— Ну и жлоб же ты, Мишка…

— А вы, гражданочка, садитесь, — предложил Ефимов Таньке.

Танька села.

— Пиши! — Ефимов дал Мишке чистый листок.

— И напишу. — Мишка подвинулся к столу и стал писать.

Танька и Ефимов ждали.

— Девочка, тебе Егор Канарейкин родственник?

— Дедушка…

Ефимов разглядывал Таньку, потом спросил:

— Значит, ты Коли Канарейкина дочка?

— Да…

— А Коля, значит, на Ляльке женился…

— Ну да… На маме…

— Гляжу и не пойму, на кого ж ты похожа… Вроде и на него и на неё. Как мама, все такая же певунья?

— Да когда ж ей петь? На ней коровник в семьдесят коров. Да нас двое. Я-то уже взрослая, а за Вероникой глаз да глаз нужен. Знаете, такой возраст…

— "Взрослая"… — передразнил Мишка. — Вот!

Мишка поднялся и положил перед Ефимовым заявление.

— Ознакомляю. — Ефимов поднял на Таньку глаза и стал читать: — «Гражданка Канарейкина Татьяна Николаевна, потеряв женскую гордость и скромность, украшающую советскую девушку, бегает за лётчиком аморального поведения и с этой целью угнала принадлежащий мотоцикл марки „Молния“, номерной знак 11-17. Михаил Синицын».