Неразгаданное сердце - [69]

Позже я узнал — сейчас не помню точно, но, кажется, от слуг, — что отец платил ее долги и не однажды, а много раз подряд. При каждом случае она давала клятвенные обещания, что если и будет делать ставки, то чисто символически, но никогда не могла сдержать своего слова, и каждый раз, когда это случалось, он огорчался все больше и больше.

В конце концов два года тому назад мой отец серьезно заболел, и врачи предупредили нас, что любое волнение, потрясение, все, что в состоянии расстроить его каким-то образом, может оказаться для него роковым. Тогда моя мать начала скрывать свои дела. Она любила отца и хотела видеть его счастливым, поэтому никогда не говорила ему, что происходит на самом деле, пока уже не было поздно. Герцог тяжело вздохнул и поднялся. Он говорил очень тихим голосом и, можно было подумать, совершенно равнодушно. Но, глядя на него, тетя Элла Мэй понимала, что такое признание всколыхнуло всю боль, накопившуюся в душе сдержанного человека, вынужденного рассказывать о тех вещах, о которых он предпочел бы умолчать.

— Весной прошлого года моя мать пришла ко мне в отчаянном состоянии, — продолжил свой рассказ герцог. — Она сказала, что у нее очень большие финансовые затруднения и что она не может, не смеет обратиться за помощью к отцу. Она была так удручена, что поначалу я хотел только успокоить ее, уверить, что помогу и нет необходимости беспокоить отца. Но когда я узнал размер ее долга, я пришел в ужас.

Герцог взглянул в лицо тете Элле Мэй, и голос его неожиданно ожесточился:

— Думаю, вы уже догадались, сколько должна была моя мать — полмиллиона фунтов! Как вы знаете, отец тогда был еще жив, а у меня самого было очень мало собственных денег. Я сразу понял, что даже если я продам все, чем владею, то не наберу и малой толики, а к ростовщикам обращаться было бесполезно, они не приняли бы мой залог без гарантий отца.

Герцог прошелся несколько раз по комнате.

— У моей матери нашлось решение. — В голосе его звучал металл. — Так случилось, что она много лет поддерживала отношения с миссис Стивезант Клей, у которой была дочь на выданье. Миссис Клей готова была найти нужную сумму, при условии, что я женюсь на ее дочери.

Герцог подошел к окну и повернулся спиной к тете Элле Мэй.

— Я точно знаю, что вы должны были думать обо мне, — произнес он, — и даже сейчас я вижу, что кажусь вам обыкновенным проходимцем, человеком, который использует женитьбу в корыстных целях. Я и не жду, что вы поймете, но в тот момент мне ничего другого не оставалось делать, если я не хотел рисковать жизнью моего отца.

Я приехал в Америку, ненавидя ту роль, которую должен был сыграть в жалкой драме, и был полон решимости рассказать своей невесте перед свадьбой, почему я претендую на ее руку. Вы знаете, что этому не суждено было сбыться из-за того, что разразился шторм и корабль поздно пристал к берегу в Нью-Йорке. Честно вам скажу, хотя я и презирал себя за этот шаг, я также презирал и ту, которая готова была продать себя таким образом, чтобы получить мой титул. Я думал, между прочим, что мы оба стоим друг друга!

Герцог замолчал и вернулся на свое место напротив тети Эллы Мэй.

— Но потом, — продолжил он, — я увидел бедное несчастное существо и понял, что все произошло не по ее желанию. Стоило мне только раз поговорить с миссис Клей, чтобы разобраться, кто играл ведущую роль во всем спектакле.

Герцог на секунду прикрыл глаза рукой, как бы отстраняясь от воспоминаний о свадьбе, обмороке невесты, пронзительно резких командах миссис Клей и любопытстве зевак.

— Вы одна в той толпе, — сказал через минуту герцог, — оказались разумной, спокойной, не теряющей самообладания. Возможно, я зря злословлю на их счет, но сейчас мне бы хотелось поблагодарить вас, что вы увезли мою жену из того бедлама. Остается только надеяться, что она так же благодарна вам, как и я.

— Это действительно так, — объявила тетя Элла Мэй.

— А теперь, — сказал герцог с видимым усилием, — мы подходим к причине моего приезда. В вашем последнем письме — я захватил его с собой, уезжая из дома, и много раз перечитывал на корабле — вы сообщили мне, что жене гораздо лучше и что врач доволен ее состоянием. Она настолько здорова, что сможет повидаться со мной?

— Да, я думаю, что вы увидитесь, — сказала тетя Элла Мэй.

Герцог поднялся.

— Тогда могу ли я поговорить с ней? — спросил он. — Наедине!

Тетя Элла Мэй встала с кресла, как будто несколько удивившись, что ее беседа с герцогом подошла к концу.

— Если вы подождете здесь, — сказала она, — я позову ее.

Она вышла из комнаты. Герцог стал вышагивать беспокойно по мягким коврам. Он прождал не меньше десяти минут, когда наконец отворилась дверь. Он не знал, что Вирджиния была на веранде с самой первой минуты его появления в этом доме. Он не знал, что она стояла за дверью, изо всех сил стараясь побороть свое волнение, как не знал и того, что тетя Элла Мэй, выйдя из гостиной, бросила на Вирджинию только один взгляд и молча прошла мимо нее.

Тихо распахнулась дверь, и в комнату вошла Вирджиния. Будто солнечный свет вошел вместе с ней; в то же время ее глаза потемнели и смотрели чуть тревожно. Герцог, который все еще вышагивал по комнате, резко остановился.