Неразгаданное сердце - [21]

Тем временем они добрались до маленькой гостиной, запрятанной в конце длинного коридора первого этажа. Это была очаровательная комнатка с пианино, удобной софой и несколькими креслами.

— Мой кабинет — наверху, поближе к ее светлости, — разъяснила мисс Маршбанкс. — А здесь я отдыхаю, если только нахожу время, и ем. Я попросила, чтобы стол переставили к окну. Так приятно в солнечный день полюбоваться садом.

— Да, должно быть восхитительно, — согласилась Вирджиния.

— Кухня здесь хорошая, — продолжила мисс Маршбанкс. — Очень хорошая. Не как в других домах, которые я могла бы назвать, где секретаря кормят хуже, чем старших слуг. Я не потерплю подобного обращения, и персонал в курсе. Я могу обратиться прямо к ее светлости и сообщить обо всех недостатках в моем меню. Шеф-повар сейчас уже изучил все мои вкусы. И вы должны сказать мне, какие блюда особенно предпочитаете.

— Я не очень много ем, — сказала Вирджиния.

— Это видно, — заметила мисс Маршбанкс. — Придется вас немножко подкормить. Вы уж простите за мои слова, но вы очень худенькая. Я лично горжусь, что никогда не вешу меньше одиннадцати стоунов1.

— И вы хорошо чувствуете себя с таким весом? — поинтересовалась Вирджиния, мысленно пытаясь перевести английские стоуны в американские фунты.

— Моя дорогая мисс Лангхоулм, самое важное для меня — поддерживать свое здоровье, — объяснила мисс Маршбанкс. — Если бы не я, здесь царил бы хаос. Герцогиня, смею вас уверить, сущее дитя, когда дело касается финансов, хозяйства или устройства любого из сотни ежедневных маленьких дел в замке, о которых нужно побеспокоиться. Нет, только Марши может с этим справиться, как вы сами увидите, когда поживете здесь несколько дней.

Лакей подал элегантно сервированный чай, а к нему несколько различных сортов хлеба с маслом, маленькие свежеиспеченные лепешки, спаржу в тесте и три разных кекса.

— Вы, должно быть, голодны после столь долгого путешествия, — сказала мисс Маршбанкс. — Поэтому отбросьте церемонии и налетайте, как говорил герцог, когда был маленьким мальчиком.

Вирджиния съела кусочек хлеба с маслом, но так и не смогла отдать должное кексам. Мисс Маршбанкс, однако, съела всего понемножку, поэтому Вирджиния не удивилась, что она весит больше, чем следовало. Она вспомнила, что сделали с ней все те торты, печенье и жирные пудинги, которые она поедала в прошлом, и содрогнулась.

— Вам не холодно? — спросила мисс Маршбанкс. — Сегодня, кажется, тепло, но на вас очень легкое платье. Надеюсь, вы захватили с собой что-нибудь потеплее. Скоро осень, и тогда, я уверяю вас, вам будет довольно зябко.

— Да, я взяла несколько теплых вещей, — ответила Вирджиния, — но я не задержусь у вас надолго.

— Разве? — Мисс Маршбанкс удивленно вскинула брови. — Ее светлость дала мне понять, что в письме, полученном герцогом из Америки, было сказано, что вы занимаетесь каким-то очень важным исследованием.

— Да, действительно, — согласилась Вирджиния, — но не думаю, что моя работа потребует долгого пребывания на одном месте.

Вирджиния неожиданно почувствовала, что, ведя беседу с мисс Маршбанкс, она как бы проваливается в теплую перину, оторваться от которой вскоре можно будет только с огромным усилием.

— Если вы уже поели, — сказала мисс Маршбанкс, доедая последние крошки тяжелого фруктового кекса, — нам лучше сейчас подняться к ее светлости. Она всегда отдыхает примерно в это время в своем будуаре. Я пообещала ей, что приведу вас.

Они поднялись по великолепной лестнице. Вирджиния дала себе слово, что обязательно найдет время и рассмотрит каждую картину, каждую мелочь в передней и коридоре. Она поняла, что все это — бесценные образцы искусства, совершенно не похожие на дорогостоящие и вычурные предметы, которыми ее мать наводнила их дом на Пятой авеню и с полдюжины других домов, принадлежащих отцу. Атмосфера вековой древности придавала очарование всему дому, и слегка выгоревшие красные бархатные шторы сейчас выглядели красивей, чем когда они были новыми.

Мисс Маршбанкс постучала в дверь. Прозвучал тихий голос, они вошли. Это была небольшая комната, и на секунду Вирджинии показалось, что она похожа на одну из гостиных ее матери: повсюду на столах стояли огромные вазы с оранжерейными цветами и бесчисленные серебряные побрякушки. Также в изобилии был дрезденский фарфор, а на стульях и кушетке горой возвышались шелковые подушечки всех цветов и размеров.

Герцогиня отдыхала на кушетке возле окна и, как поначалу показалось девушке, была гораздо моложе, чем Вирджиния себе представляла. Когда она подошла поближе, то увидела, что иллюзия возникла из-за напудренного лица герцогини и легкого следа помады на губах. На герцогине было прозрачное, розовато-лиловое вечернее платье из гофрированного шифона, окаймленное бархатными ленточками и украшенное кружевами. Она надела нитку огромных жемчужин в три ряда, а в ушах и на тонких запястьях блестели бриллианты.

— В чем дело, Марши? — несколько раздраженно спросила герцогиня.

— Я привела к вам мисс Вирджинию Лангхоулм, ваша светлость, — ответила мисс Маршбанкс. — Вы помните, она должна была приехать сегодня из Америки?