Нераскрытая самость - [55]

Отрицается не только существование архетипов. Даже те люди, которые признают их существование, обычно относятся к ним как к простым образам и забывают, что они суть живые сущности, составляющие бо`льшую часть человеческой психики. Как только толкователь лишает их нуминозности, они гибнут и становятся просто словами. В этом случае их достаточно легко связать с другими мифологическими репрезентациями, и начинается бесконечное замещение; человек переходит от архетипа к архетипу, все означает все, и процесс доходит до абсурда. Все мертвые тела в мире химически идентичны, но живые люди – нет. Верно, что формы архетипов в значительной степени взаимозаменяемы, но их нуминозность есть и остается фактом. Она репрезентирует ценность архетипического события. Эту эмоциональную ценность необходимо помнить и учитывать на протяжении всего интеллектуального процесса интерпретации. Риск упустить ее из виду велик, ибо мышление и чувство настолько противоположны, что мысль аннулирует чувственные ценности, и наоборот. Психология – единственная наука, которой приходится принимать в расчет фактор ценности (чувства), ибо он образует связь между психическими событиями, с одной стороны, и смыслом и жизнью – с другой.

Наш интеллект создал новый мир, который господствует над природой, и населил его чудовищными машинами. Последние так полезны и необходимы, что мы не видим ни малейшей возможности избавиться от них или от нашего отвратительного раболепия перед ними. Человек не может не следовать за своим научным и изобретательным умом и не восхищаться собственными грандиозными достижениями. В то же время он не может не признать, что его гений проявляет жуткую склонность изобретать вещи, которые становятся все более и более опасными, ибо они представляют собой все более и более совершенные орудия для массового самоубийства. Ввиду лавинообразного роста численности мирового населения мы уже начали искать пути и средства сдерживания этого людского потока. Но природа может предвосхитить все наши попытки, обратив против человека его же собственный созидательный разум. Водородная бомба или какое-нибудь столь же катастрофическое устройство, например, определенно положили бы конец проблеме перенаселенности. Хотя мы гордимся тем, что покорили природу, мы по-прежнему остаемся ее жертвами и пока даже не научились контролировать собственную сущность, которая медленно, но неотвратимо ведет нас к гибели.

Больше нет богов, к которым мы могли бы обратиться за помощью. Основные религии мира страдают прогрессирующей анемией, ибо отзывчивые и добрые нумены покинули леса, реки, горы и животных, а богочеловеки исчезли в глубинах бессознательного. Там, как мы полагаем, они влачат бесславное существование среди пережитков прошлого, в то время как мы остаемся во власти Великой Deesse Raison[48], нашей величайшей иллюзии. С ее помощью мы совершаем благие дела: мы избавляем мир от малярии и повсюду насаждаем гигиену, в результате чего население недоразвитых стран растет с такой скоростью, что пищи уже не хватает. «Мы победили природу» – просто лозунг. В реальности перед нами стоят тревожные вопросы, ответов на которые, кажется, нигде не видно. Так называемое завоевание природы оборачивается перенаселенностью, а наиболее актуальные проблемы грозят вот-вот выйти из-под контроля. Виной тому – наша психологическая неспособность достичь необходимых политических соглашений. Для людей остается вполне естественным ссориться, драться и сражаться за превосходство друг над другом. Так в чем же мы «победили природу»?

Поскольку всякое изменение должно с чего-то начинаться, в первую очередь ему должен подвергнуться индивид. Изменение должно начаться внутри самого человека – любого из нас. Мы не можем позволить себе оглядываться вокруг и ждать, пока кто-то другой сделает то, что сами мы делать не хотим. Раз уж никто не знает, как быть, возможно, следует набраться храбрости и спросить себя, не подскажет ли что-нибудь бессознательное, ибо сознание не в состоянии предложить никакого удовлетворительного решения. Сегодня человек болезненно осознает тот факт, что ни его основные религии, ни его различные философии не содержат тех могущественных идей, которые одни способны внушить ему уверенность и обеспечить безопасность, в которых он так нуждается в свете текущего состояния мира.

«Если бы только люди следовали благородному восьмеричному пути Дхармы (доктрины, закона) и истинно понимали себя», – сказали бы буддисты; «Если бы только люди подлинно верили в Господа», – сказали бы христиане; «Если бы только люди были умнее и разумнее», – сказали бы рационалисты, – тогда все проблемы можно было бы решить. Беда в том, что никому из них не удается решить эти проблемы в одиночку. Христиане часто удивляются, почему Бог не говорит с ними, как он это делал в прежние времена. Когда я слышу такие вопросы, я всегда вспоминаю раввина, которого спросили, как могло случиться так, что Бог часто являл себя людям раньше, но теперь его больше никто не видит. Раввин ответил: «Просто в наши дни не осталось никого, кто мог бы склониться так низко».