Нераскрытая самость - [45]
Регулярное наблюдение таких фактов говорит в пользу гипотезы о бессознательной психике, содержания которой, по-видимому, столь же разнообразны, как и содержания сознания. Мы знаем, что сознание в значительной мере зависит от поддержки бессознательного. В тот момент, когда вы произносите одно предложение, в бессознательном уже готовится следующее. Если бессознательное отказывается сотрудничать и не подсказывает следующую фразу, вы умолкаете. Вы хотите назвать имя или термин, которые вам хорошо известны, но ничего не происходит. Бессознательное не выдает нужное слово. Вы хотите представить своего знакомого, но его имя исчезло из вашей памяти, будто вы его никогда не знали. Таким образом, вы зависите от доброй воли вашего бессознательного. В любой момент бессознательное может стереть вашу память или заставить вас сказать нечто такое, чего вы вовсе не собирались говорить. Оно может вызывать непредсказуемые и неразумные настроения и аффекты и тем самым приводить ко всевозможным осложнениям и неприятностям.
На первый взгляд такие реакции и импульсы кажутся глубоко личными по своей природе и потому считаются исключительно индивидуальными. В действительности же они основаны на ранее сформированной и уже готовой инстинктивной системе со своими собственными характерными и универсально понятными мыслеформами, рефлексами, установками и жестами. Все они следуют модели, заложенной задолго до того, как появились какие-либо признаки рефлективного сознания. Можно даже предположить, что последнее есть порождение жестоких эмоциональных конфликтов и их часто катастрофических последствий. Возьмем дикаря, который в состоянии гнева и разочарования от того, что не поймал ни одной рыбины, задушил своего единственного и горячо любимого сына, а затем, держа на руках его мертвое тельце, горько сожалеет о содеянном. Такой человек, скорее всего, навсегда запомнит душевную боль, которую он испытал в тот момент. Нечто подобное вполне могло положить начало рефлективному сознанию. Во всяком случае, сильные эмоциональные переживания часто необходимы, чтобы человек очнулся и обратил внимание на то, что он делает. В этой связи я бы упомянул случай, произошедший с испанским идальго Раймундом Луллием, которому после долгих ухаживаний наконец удалось добиться тайного свидания с дамой своего сердца. Она молча расстегнула платье и показала ему свою обезображенную раком грудь. Это потрясение изменило его жизнь: он стал праведником.
В случае таких внезапных трансформаций часто можно доказать, что в бессознательном уже давно действует архетип, умело выстраивающий цепочку обстоятельств, которые неизбежно ведут к кризису. Нередко это проявляется настолько ясно (например, в серии сновидений), что катастрофу можно предсказать с достаточной степенью уверенности. Подобный опыт подсказывает нам, что архетипические формы не просто статичные паттерны. Они суть динамические факторы, проявляющиеся в спонтанных импульсах, подобно инстинктам. Некоторые сны, видения или мысли могут возникать внезапно, но что их вызвало, установить невозможно. Это не значит, что у них нет причины; она есть, но она настолько отдалена или расплывчата, что ускользает даже от самого тщательного анализа. Необходимо подождать, пока сновидение и его значение не будут достаточно поняты, или пока не произойдет некое внешнее событие, которое их объяснит.
Наши сознательные мысли часто посвящены будущему и его возможностям. То же свойственно бессознательному и его сновидениям. Издавна люди верили, что главная функция сновидений – предсказывание будущего. Во времена Античности и даже в Средние века сновидения играли важную роль в медицинских прогнозах. Я могу подтвердить на примере современного сна элемент прогноза (или прекогниции) в старом сне, о котором упоминает Артемидор Далдианский во II веке до н. э. Одному человеку приснилось, как его отец погибает при пожаре. Вскоре он сам умер от флегмоны (огонь, жар), то есть предположительно от пневмонии. Так случилось, что один мой коллега подхватил смертельную гангренозную лихорадку – по сути, флегмону
