Нераскрытая самость - [20]
Ввиду общего невежества в области психологии и предубеждений против нее следует считать сущим невезением тот факт, что единственный опыт, придающий смысл индивидуальному существованию, кажется, берет свое начало в среде, к которой предвзято относятся все без исключения. Вновь слышны сомнения: «Из Назарета может ли быть что доброе?» Бессознательному, если оно не рассматривается как своего рода мусорное ведро, расположенное под сознательным разумом, в любом случае приписывается «сугубо животная природа». Однако в действительности и по определению оно имеет неопределенные размеры и структуру, в силу чего переоценка или недооценка его бессмысленны и могут быть отброшены как простой предрассудок. Как бы то ни было, подобные суждения странно слышать из уст христиан, чей Господь сам родился в хлеву на соломе, в окружении домашних животных. Толпе больше пришлось бы по вкусу, если бы он родился в храме. Аналогичным образом приземленный человек массы ищет нуминозный опыт на массовом собрании, представляющем собой куда более впечатляющий фон, нежели индивидуальная душа. Даже самые рьяные приверженцы христианской церкви разделяют это губительное заблуждение.[29]
Хотя психология настаивает, что бессознательные процессы чрезвычайно важны для религиозного опыта, подобная точка зрения в высшей степени непопулярна как у правых, так и у левых. Для первых решающим фактором является историческое откровение, пришедшее к человеку извне; вторые считают это абсурдным и утверждают, что человек вообще лишен каких бы то ни было религиозных функций, кроме разве что веры в партийную доктрину, когда возникает такая необходимость. Кроме того, различные вероучения утверждают совершенно разные вещи, но каждое из них претендует на обладание абсолютной истиной. И все же сегодня мы живем в едином мире, где расстояния измеряются часами, а не неделями и месяцами, как это было прежде. Экзотические народы перестали быть экспонатами в этнологических музеях. Они стали нашими соседями, и то, что вчера интересовало исключительно этнолога, сегодня превратилось в политическую, социальную и психологическую проблему. Уже сейчас идеологические сферы начинают соприкасаться, проникать одна в другую, и близится время, когда вопрос взаимопонимания встанет очень остро. Другие никогда не поймут нас, пока мы не поймем их. Такого рода прозрение, безусловно, будет иметь последствия для обеих сторон. История, несомненно, пройдет мимо тех, кто считает своим долгом сопротивляться этому неизбежному развитию, как бы желательно и психологически необходимо ни было для нас и впредь придерживаться всего значимого и хорошего, что есть в нашей собственной традиции. Несмотря на все различия, объединение человечества неизбежно. На эту карту марксистская доктрина поставила свою жизнь, в то время как Запад надеется достичь своей цели с помощью технологий и экономической поддержки. Коммунизм учел огромное значение идеологического элемента и универсальность основных принципов. Цветные расы разделяют нашу идеологическую слабость и в этом отношении так же уязвимы, как и мы.
За недооценку психологического фактора, скорее всего, придется дорого заплатить. Посему нам давно пора разобраться в этом вопросе. В настоящее время это остается только благим намерением, ибо самопознание, помимо своей крайней непопулярности, представляется идеалистической целью, связано с моралью и нацелено на психологическую тень, существование которой обычно отрицают или, по меньшей мере, обходят молчанием. Задача, с которой столкнулся наш век, невероятно трудна. Она требует от нас максимальной ответственности, если только мы не хотим стать виновными в очередном trahison des clercs[30]. В первую очередь мы возлагаем надежды на тех, кто пользуется достаточным влиянием, наделен достаточным интеллектом, чтобы понять сложившуюся в нашем мире ситуацию, и готов прислушаться к голосу совести. Но поскольку речь идет не только об интеллектуальном понимании, но и о нравственных основах, у нас, к сожалению, нет повода для оптимизма. Природа, как известно, не настолько щедра, чтобы помимо высокого интеллекта даровать еще и сердечную доброту. Как правило, там, где присутствует одно, отсутствует другое, и всякая способность совершенствуется в ущерб остальным. Несоответствие между интеллектом и чувствами, которые встают на пути друг друга даже в лучшие времена, – особенно болезненная глава в истории человеческой психики.
Нет никакого смысла формулировать задачу, которую навязал нам наш век, как некое нравственное требование. В лучшем случае все, что мы можем, – это обрисовать психологическую ситуацию в мире так ясно, что ее сможет увидеть даже близорукий, и прокричать нужные слова и понятия так громко, что их сможет услышать даже глухой. Мы можем надеяться на людей глубокого ума и людей доброй воли, а потому должны повторять снова и снова необходимые мысли и выводы. В конце концов, распространяться может даже правда, а не только популярная ложь.
