Непутевые заметки по Европе - [10]

После окончания этих эпистолярных упражнений мы отправились гулять по Парижу. ГУЛЯТЬ ПО ПАРИЖУ! Это, конечно, не идет ни в какое сравнение с посещением мест ссылки Ленина в Шушенском. Вот здесь изящный Арамис треснул по лицу парижского простолюдина; вот на этом месте граф Монте-Кристо впервые испытал ружье собственной конструкции; в этом кабачке благороднейший Атос напился до бесчувствия и засунул трактирщика в бочку с мальвазией; в этой маленькой церквушке Портос вынашивал тайны планы атаки на сундук господина Кокнара; с верхней галереи этого Собора Парижской Богоматери отважный квази-горбун объяснял парижской черни свой взгляд на красавицу Эммануэль с помощью расплавленного свинца и смолы; на перилах этой Эйфелевой башни отважный неутомимый мститель Валерка делал свою знаменитую стойку на руках. Каждая пядь земли этого центра культуры обильно полита историей, вином и кровью, хотя город, кстати, довольно чистый.

На вопрос Марии о маршруте нашего путешествия я сразу выпалил: "Распай, Монпарнас, Монплезир, Дежавю, Шартрез, Фонтебло, Жевузем, а потом поедем в бульонский лес лакомиться лягушками в шампанском". Мария рассудительно предложила сначала посетить Эйфелеву башню, оттуда оглядеть окрестности, после чего уже утвердить окончательный маршрут путешествия. План был принят, и мы отправились к Эйфелевой башне.

По пути (башня была в получасе ходьбы от отеля) я старался максимально замаскировать свое иностранное происхождение, поэтому каждые пять минут подходил к прохожему, вежливо приподнимал платок на голове (было довольно жарко) и почтительно осведомлялся по-русски: "Пардон, сир! Это Сен Жермен де Пре?", на что обычно получал стереотипный ответ также по-русски [наших там (не НАШИХ, а наших) – как собак нерезаных]: "Нет, камрад. Это Сен же, Жермен же, но де Клу".

У подножия Эйфелевой башни стояли две огромные очереди, одну из которых необходимо отстоять, чтобы подняться наверх. Вокруг очереди в диких количествах сновали сыновья различных африканских князьков (приехавших, вероятно, в Париж по культурному обмену), часть которых носила в ведрах со льдом различные прохладительные напитки, а другая продавала за скромную сумму в 80 франков (примерно 16 долларов) механических летающих голубей. Кстати, прохладительные напитки туристы у них скупали довольно охотно, так как в уличных автоматах баночка кока-колы стоит примерно 20 франков (пять долларов), а эти бойкие ребята продавали аналогичные баночки по пять франков (один доллар). У меня сразу возникло сильное подозрение, что эту кока-колу им поставляют из России. А вот железных голубей народ из очереди не сильно стремился покупать, так как обычных живых и, пардон, какающих голубей в Париже – больше, чем достаточно, но сыны африканского континента не зря обучались магии "вуду" у себя на родине: голубь заводился и запускался летать вдоль очереди; когда он врезался в какого-то из туристов, мошенник подбегал к жертве и начинал орать: "Эта птица, мсье! Оно Вас выбрал! Это, мистер, счастливый знак! Купите скотинку, ведь его даже кормить не надо!". При этом негодяй использовал разнообразные ухищрения: становился на колени, целовал ноги обалдевшего туриста, издавал нечленораздельные вопли так, что бедный гость столицы их Родины готов был выложить хоть сто долларов, чтобы избежать пристального внимания всей очереди к своей скромной персоне. Я же настолько разомлел от воздуха Парижа и близости к Эйфелевой башне, что даже начал, глядя на эти летающие безобразия, слагать какие-то вирши, типа: "О, голубь мира! Ты, пролетая, на мир надежду вселяя…", но был вовремя остановлен этим голубиным Франкенштейном, который врезался мне прямо в переносицу. Пока я минут пятнадцать гонялся за сыном африканской тундры и дубасил его посланцем мира по голове, наша очередь практически подошла.

Следует особенно отметить довольно поразительное хамство, которое работники башни проявляют по отношению к туристам. Такое ощущение, что они являются ее единственными владельцами, и только из каких-то исключительно благородных побуждений пускают этот туристический плебс подняться на эту Святая Святых. Нам рассказали, что буквально неделю назад один лифтер настолько нахамил какой-то английской туристке, что руководство башни было вынуждено уволить этого субъекта. Однако профсоюз лифтеров башни объявил двухдневную забастовку, во время которой все работники легли на рельсы лифта, и руководству пришлось восстановить хама на работе. До поездки в Париж я бы, наверное, одобрил такую борьбу пролетариата лифтеров-подъемщиков за свои права, но увидев воочию эти наглые и спесивые физиономии, я больше посочувствовал английской туристке.

Как вы думаете – что именно сделали туристы из разных стран мира, когда поднялись на второй этаж башни? Правильно! Галопом помчалась в кафе и макдональдсы, где с таким ожесточением вгрызались в бутерброды, запивая их пивом, как будто делали это первый раз в жизни. Некоторые из них, как я подозреваю, так и не подошли к краю платформы, чтобы полюбоваться на открывающиеся виды Парижа. В одной из кафешек я неожиданно увидел африканского Остапа Бендера. Этот парень скромно сидел рядом со входом в туалет и, широко улыбаясь, брал у туристов плату за посещение этой исторической реликвии, причем если ему не платили, он не протестовал. Просидев там довольно продолжительное время, он лениво поднялся и уехал вниз.