Непроторенная Дорога - [77]

Чрезвычайно удачливый бизнесмен тридцати пяти лет обратился ко мне по поводу невроза, который можно назвать только мягким. Он был незаконным и единственным ребенком у глухонемой матери, с которой и провел ранние детские годы в трущобах Чикаго. Когда ему было пять лет, государство, исходя из предположения, что такая мать не может воспитать ребенка, отняло его без предупреждения и объяснения и передало на воспитание как приемного сына в одну семью, затем в другую и третью. Там он испытал все обычные унижения и оскорбления, не говоря о полном отсутствии каких-либо привязанностей. В пятнадцатилетнем возрасте он был частично парализован в результате разрыва врожденной аневризмы кровеносного сосуда в мозгу. По достижении шестнадцати лет он оставил своих последних приемных родителей и стал жить сам. Как и следовало ожидать, через год он попал в тюрьму за особо жестокое и бессмысленное хулиганство. Никакого психиатрического лечения в тюрьме он не проходил.

После шести мучительных месяцев заключения он был освобожден; органы порядка предоставили ему работу мальчика-прислуги на складе в одной из третьеразрядных компаний. Ни один в мире психиатр или социолог не предсказал бы ему ничего хорошего в будущем. Тем не менее через три года он уже был самым молодым в истории компании завотделом. Через пять лет он женился на заведующей другим отделом из той же компании, уволился и открыл собственное дело. Его благосостояние постепенно росло, и к тому времени, когда он пришел ко мне, это был уже замечательный любящий отец, интеллектуал-самоучка, лидер в обществе и прекрасный художник. Как, когда, почему, где все это случилось? Обычные представления о причинах и следствиях ответа не дают. Вместе с ним мы в мельчайших деталях, с учетом всех факторов проследили происхождение и характер его невроза и излечили его. Но мы остались в полном неведении относительно первопричин его непредсказуемого успеха.

Я привел этот пример потому, что в нем отчетливо видны и драматические травмы, и обстоятельства его несомненного успеха. В большинстве подобных случаев травмы детства далеко не столь очевидны (хотя обычно не менее разрушительны) и состояние душевного здоровья не столь прозрачно, но общая схема остается неизменной.

Очень редко встречаются пациенты, чье ментальное здоровье было бы существенно лучше, чем у их родителей. Мы очень хорошо знаем, почему люди становятся душевнобольными; но мы не понимаем, каким образом люди так успешно переживают свои травмы. Мы точно знаем, почему некоторые люди совершают самоубийство; но средствами обычной причинно-следственной логики мы не можем объяснить, почему некоторые другие люди его не совершают. Мы можем сказать только, что существуют какие-то внутренние силы и механизмы, которых мы не понимаем как следует и которые защищают и оберегают душевное здоровье большинства людей вопреки самым неблагоприятным условиям.

В этом процессы душевных расстройств явно похожи на процессы физических заболеваний, хотя в других отношениях между ними мало общего. Действительно, мы значительно больше знаем о причинах физических болезней, чем о причинах физического здоровья. Спросите, например, любого терапевта, чем вызывается менингококковый менингит, и вы сразу же получите ответ: «Как чем, — менингококком, конечно». Но здесь есть проблема. Этой зимой мне пришлось выращивать суточные культуры этих бактерий, полученных из мазка гортани у жителей маленькой деревушки, где находится мой дом. Я обнаружил, что менингококки присутствуют в культуре девяти из каждых десяти обследованных. Но, странное дело, ни один из жителей деревни ни в обозримом прошлом, ни в эту зиму менингококковым менингитом не болел. Что же происходит? Болезнь эта достаточно редкая — и это при том, что ее возбудитель чрезвычайно распространен. Терапевты для объяснения этого феномена прибегают к понятию сопротивляемости: они утверждают, что тело обладает системой защитных сил, которые сопротивляются нашествию в полости тела менингококков и других болезнетворных организмов. Нет сомнения в том, что это правда; мы действительно много знаем об этих защитных силах и их действии. Но важнейшие вопросы остаются без ответа. Если некоторые из умерших от менингококковой инфекции действительно были ослаблены или имели другие дефекты защитной системы, то большинство до этого были совершенно здоровы и никаких отклонений в защитной системе у них не наблюдалось. На определенном уровне мы можем утверждать с уверенностью, что причиной их смерти стали менингококки, но это явно поверхностный уровень. Вглядываясь глубже, мы должны признать, что не знаем, почему они умерли. Самое большее, что мы можем сказать, — что те силы, которые обычно защищают нашу жизнь, почему-то не сработали.

Хотя представление о сопротивляемости чаще всего относится к инфекционным болезням, таким, как менингит, оно может в том или ином варианте применяться ко всем физическим болезням, за исключением тех неинфекционных заболеваний, когда мы практически ничего не знаем о работе защитных сил. Один человек может пережить единственный слабый приступ язвенного колита — болезни, которую принято считать психосоматической, — выздороветь полностью и больше никогда в жизни даже не вспоминать о нем. У другого приступы могут стать хроническими и вывести его из строя навсегда. У третьего эта болезнь может протекать бурно и свести его в могилу после первого же приступа. Болезнь как будто одна и та же, а результаты совершенно различные.