Непростые условия - [56]

Николлз встал, поставил на стол пустой бокал и поискал в кармане сигареты.

— Ладно уж, — проворчал он, — до встречи под виселицей. Если узнаю что-нибудь интересное, — сообщу немедленно. Если нет, — буду не раньше завтрашнего утра.

Дверь за помощником захлопнулась, и Кэллаген закурил новую сигарету. Его мысли возвратились к Корине. Удивительная женщина, думал он, чувственная, очаровательная, но, вместе с тем, глубоко порочная, да еще с ярко выраженными садистскими наклонностями. Вместе с Донелли она составляет страшную пару, по сравнению с которой семейство гремучих змей — приятная компания. Донелли, в конце концов, — обычный негодяй, хотя и с незаурядными способностями. Корина по всем статьям превосходила его. Она могла лгать с таким невинным видом, словно само небо вещало ее устами. Кэллаген хорошо помнил, что она говорила ему при первой встрече в баре «Корона». Казалось, он все еще слышал ее низкий, завораживающий голос, нанизывающий одну ложь на другую, как бусины на нитку: ах, она никогда не подозревала, что Виола была замужем… ах, что бы ни случилось, она должна сделать все, чтобы спасти Виолу… ах, он должен обязательно найти автора письма и помешать этому мерзавцу шантажировать Виолу… Господи, чего она только не говорила!

Кэллаген усмехнулся: а чего стоили ее сегодняшние признания! У нее хватило духу выслушать его и раскрыть все свои карты. Она призналась во всем: в том, что вышла замуж за Донелли, в том, что ненавидела Люсьена, но не могла порвать с ним, наконец, она косвенно признала, что ненавидит Виолу. Кэллаген готов был предположить, что она питает ненависть и к себе самой…

Этому брачному союзу могли бы позавидовать самые отпетые мошенники! С такой спутницей, как Корина, Донелли мог рассчитывать на многое. Он увидел в ней родственную душу и, вступив с ней в брак, без всякого труда уговорил шантажировать собственную сестру. Но похоже, что Корина и ему преподнесет сюрприз.

Теперь Кэллаген начинал понимать, почему Онория Ваймеринг уговорила Виолу сохранить свой брак в тайне. Тетка, похоже, неплохо знала свою среднюю племянницу и отдавала себе отчет в том, что произойдет, если Корина станет владелицей поместья и состояния матери. Нетрудно было представить, что бы из этого вышло. Правда, прозорливость мисс Ваймеринг не смогла уберечь Виолу от беды.

Кэллаген попытался восстановить в памяти детали своей прогулки с Кориной. Он отчетливо вспомнил ее красивые узкие руки, уверенно удерживающие рулевое колесо, ее большие задумчивые глаза, невинное выражение, которое она как маску надевала на лицо. Он вспомнил, как изменился ее голос, когда она заговорила о своем муже: он стал злобным и выражал ненависть и бессилие. Да, страшная женщина…

И она еще требовала, чтобы Кэллаген задал хорошую трепку ее муженьку… Впрочем, это желание не казалось ему странным: после бесконечных издевательств Донелли ее, безусловно, манит идея физической расправы над ним. Садистские наклонности, ранее направленные на Виолу, она сейчас готова обратить против собственного мужа, чтобы потом выразить ему свое сочувствие, если, конечно, удастся скрыть радость…

Дьявол, а не женщина!

И все-таки Кэллаген не мог временами не восхищаться ею. Прошлой ночью он не раз поражался ее незаурядностью. Много ли на свете найдется женщин, которые, как Корина, ничего не будут отрицать и не попытаются оправдаться, когда неприятная правда брошена им в лицо? Вместо этого она рискнула обратиться к нему с просьбой. Если Кэллагену удастся проучить Донелли, то, по ее мнению, он совершит добрый поступок. Добрый поступок, подумать только!

Что, черт побери, по ее мнению, добро, а что зло?

Кэллаген пожал плечами, снял ноги с каминной решетки и подошел к окну.

— Что размышлять на эту тему, — сказал он вслух, — надо признать, что Корина — загадка природы, и перестать думать об этом.

В это время позвонила Эффи Томпсон.

— Доброе утро, мистер Кэллаген, — усталым голосом сказала она. — Надеюсь, вы хорошо провели ночь?

— Замечательно, Эффи, благодарю вас, — ответил Кэллаген. — А вам как спалось?

— Не очень хорошо, учитывая то обстоятельство, что мне пришлось спать на кресле в вашем кабинете в ожидании звонка Джона Фрика.

— Вы просто молодчина, — похвалил ее Кэллаген. — Кстати, когда я вернусь, не постесняйтесь напомнить мне о прибавке к жалованью, вы ее заслужили. Считайте это официальным заявлением, если, конечно, я не попаду за решетку.

— Мне уже доводилось слышать о прибавке к жалованью, — сухо заметила Эффи. — Слава Богу, у меня хватило здравого смысла не воспринимать ваши слова всерьез. А почему вы собираетесь попасть за решетку, мистер Кэллаген?

— В наши дни надо быть готовым ко всему, — философски заметил Кэллаген.

— Неужели дела настолько плохи? — обеспокоено спросила Эффи, оставив свой холодный тон.

— Все может быть, — сказал Кэллаген. — Но вы еще ничего не сказали о новостях из Кейптауна.

— Джон Фрик позвонил сегодня утром, — доложила Эффи. — Я пыталась связаться с вами сразу после его звонка, но линия была занята.

Руперт Шэрфем, работавший одно время инструктором танцев в «Роузхилл Данс Холл» — действительно тот человек, которого мы ищем. Фрик сообщил мне результаты его медицинского освидетельствования. Сравнив их с данными, приведенными в досье, вы убедитесь, что они идентичны. Я имею в виду родимое пятно у левой подмышки и несколько других примет.