Непростые истории о самом главном - [87]

Час на просмотр любимого сериала. Решив, что Хуан-таки мерзавец, а сеньорите Розе, как и ей самой, давно пора замуж, Ганя с горя выпила ещё одну чашку кофе, бессовестно использовав запас «непредвиденных» минут. Оделась (юбочка и блузка, конечно же, приготовлены с вечера).

Ещё бы схватить какую-нибудь книжку, чтобы свободное время на работе не пропадало зря. Выбор довольно велик: от лирики до фэнтези. Немного поразмыслив (а подобные решения стоили ей огромных усилий), девушка надумала перечитать классику. Спор между Достоевским и Толстым решился в пользу Федора Михайловича, чтобы не только запустить мыслительный процесс, но и похвалиться этим перед коллегами. Ровно в десять она вышла из дома. Перед дверью остановилась и перепроверила, не забыла ли чего: за котом убрала, посуду помыла, газ выключила, кран закрыла, за котом убрала, утюг не включала, ещё раз убрала за котом. Как обычно.

На лестничной клетке её поймала соседка тётя Наташа. Скалясь золотыми зубами, она пожелала «доброго утречка». Так основательно, как и на фиг не каждый сумеет послать.

— Галечка! Ни к тебе это вчера мужчинка приезжал? Статный такой, усатый? По всему видно, большой начальник!

— Не ко мне, тёть Наташ. Только я — Ганя.

На самом деле, гость вчера ломился как раз к ней. Приезжал извиняться горячий кабардино-балкарский парень Влад, торгующий на рынке «а-абрикосами сладкими, медовыми». Влад пытался ухаживать за ней месяца два назад, но серьёзных отношений не вышло: кавалер проливал кофе на обивку дивана и пинал Енота. Ганю это не устраивало, и она вежливо попросила его удалиться из квартиры, а заодно из её жизни.

Незадачливый жених, уже ретируясь, пытался оправдаться тем, что кот тоже не особенно чистоплотен и постоянно рвёт эту же обивку.

— QuodlicetJovi, nonlicetbovi[16]! — с достоинством парировала Ганя, и для особо одарённых перевела: «Что дозволено Еноту, то не дозволено всякому козлу!».

Влад, разозлившись, назвал её дурой.

На «дуру» Ганя не обиделась: она-то знала, что окончила школу с серебряной медалью (только из-за упрямой мстительной физички, а то получила бы золотую!). Однако в отместку за оскорбление назвала Влада «самовлюблённым эгоистом с садомазохистскими наклонностями». Такого изощрённого ругательства Влад не понял, из-за чего обиделся ещё сильнее. Перебранка приняла масштабный характер. Жирную расплывчатую точку в их отношениях поставил обругиваемый Енот, которого вырвало на ногу Владу. Тот убежал, пообещав больше никогда не посещать этот сумасшедший дом с бесстыжими зверюгами и ненормальными хозяйками.

Обещания хватило ненадолго. Влад приезжал извиняться, но Ганя его выставила, пригрозив котом.

— Как это не к тебе, когда к тебе? Мы с кумушками все порешили — к тебе! — расплылась в золотой улыбке старуха.

— Ну, раз вы с кумушками порешили, значит ко мне, — согласилась Ганя. — Извините, мне пора.

Девушка с неописуемым удовольствием выскочила из дома и быстрым шагом направилась в сторону салона красоты «Идиллия»; переходила дорогу и уже могла видеть дверь с угадывающейся надписью «Служебный вход».

Из-за поворота вырулила машина. Слишком быстро.

Девушка растерялась. Как же так? Не бывает такого!

Не с ней!

Не сейчас!

Ганя видела лицо водителя. Он ещё пытался что — то сделать, но слишком медленно.

«Не успеет», — обречённо поняла она.

Гане уже представлялся чёрный блестящий камень с надписью:

СИМОНОВА ГАНЯ СЕРГЕЕВНА

Была — и вот её нет.

Глава 3 Про него

Девушку увезли в реанимацию. В Петре ещё теплилась надежда: а вдруг обойдётся? Уж он бы тогда!.. С ней бы в больнице сидел, цветы каждый день… А потом бы её выписали, и он бы её на свидание пригласил. И понравился бы ей. Обязательно понравился бы! А через месяц или два он бы сделал ей предложение, а потом отпуск, кредит, кофейня…

Но не обошлось.

Потом он узнал, что звали её Ганя. Странное имя. Но какое-то правильное.

Долго длились судебные разборки со скандалами, телефонными звонками и документами. Как будто, стоит шлёпнуть на бумажку печать, она сумеет заменить человека.

Какая разница? Уволят, так уволят; посадят, так посадят. Заслужил. Но трагедию признали несчастным случаем: то ли в машине нашли поломку, то ли девушка переходила дорогу в неположенном месте.

С работы его на всякий случай уволили. Иринка попыталась вступиться, но что рядовой диспетчер может поделать с перепуганным начальством?

Пётр медленно осознавал, что случилось страшное. Нет, не потеря работы, не психологическая травма и не мучающие его каждую ночь кошмары. Намного, намного хуже: он не мог жить без той девушки. Хотел её видеть. Постоянно. Непременно. Ходил на кладбище. Но разве разговоры со стандартным надгробием из гранита могут помочь изрезанному болью сердцу?

С того самого дня Стеклов пребывал в состоянии амёбы. Он ел, хоть и без особого воодушевления, спал, передвигался… Являться в приличное общество больше не требовалось, и Пётр совсем перестал следить за собой. Счёт времени он потерял и, бродя по странно пустым улочкам города, даже не был уверен, утро сейчас или вечер.

Первое время его пыталась поддерживать Иринка. Она звонила, предлагала помощь. Но мобильника Стеклов однажды утром не нашёл, других же способов связи с ним бывшая коллега не знала: домашнего телефона нет, адрес неизвестен. Последний мостик, связывавший Петра с внешним миром, обломался с негромким треском.