Непродуктивная психология, или Бомба для директора - [15]

«Воровство заразно, и там, где появился один вор, в скором времени появится и второй». Абсолютно истинное утверждение. Честному работнику будет очень трудно удержаться от искушения тоже «поиметь», если рядом коллега безнаказанно «работает» на свой карман. В этом плане воровство можно сравнить с эпидемией, имеющей латентную форму распространения, или же с пожаром на торфовище. Во всех приведенных случаях придется применять тотальные средства «гашения», и лучше, если они будут превентивными.

«Воровство – это действие или поступок по незаконному присвоению чужой собственности». Определение верно, но в нем не упомянута одна весьма принципиальная особенность данного явления. Воровство обладает всеми признаками идеологии и автономного целостного мировоззрения – оно формирует свою среду, культуру, традиции, преемственность и т. д. Человек, ступивший на стезю воровства, обретает новый смысл существования, как бы парадоксально это ни звучало. Отсюда вывод: замки и запоры уберегут имущество, но не искоренят воровства. Нужны перемены в ментальности общества и отдельном индивидуальном сознании. Как видим, задача усложняется. Тем более в наших исторических условиях.

1.3.2. Питательные корни воровства

Что русскому хорошо, то немцу смерть.

Интернациональная пословица

Воровство есть честь и доблесть нашей эпохи.

Возможная цитата из учебников будущего по новейшей отечественной истории

Отечественному бизнесу не повезло. Не со страной и временем затянувшегося перехода и не с гражданами, кои умудряются выживать и что-то еще производить для себя и на продажу. Не повезло с традициями, как ныне насаждаемыми, так и приобретенными, но не по желанию, а по наследству.

Вначале о тех, кому пришлось начать зарабатывать свой хлеб насущный уже в эпоху независимости. С чем они столкнулись, придя во взрослую жизнь? Ответ на поверхности. Включите практически любую радиостанцию FM-диапазона (в поте лица отрабатывающую рекламные вложения в отечественный бизнес!), и вас захлестнет волна музыкального «блатняка», где воровство воспевается почти как рыцарство в пику «ментам поганым». Да и проворовавшийся по крупному чиновник государственного ранга переходит почему-то на другую работу «по состоянию здоровья», а не предстает перед судом, чтобы ответить за свои хищения. Помогает вовсю и родная налоговая, ведь если платить все налоги, которые требует родное отечество, – останешься у разбитого корыта. В криминальной среде на языке так любимой радиоэфиром блатной фене это назвали бы поголовным ссучиванием собственных граждан. До недавнего времени ведь и рэкет был почти легальной профессией, сейчас он как-то ушел в тень, но свое «кровельное» ремесло отнюдь не бросил. Киношной забавой воспринимаешь сцены из жизни купечества: всякие там гильдии, слова чести и неподкупные правила партнерского поведения. Точно так же с трудом веришь в то, что товарищ министра (была в дореволюционной России такая должность) в правительстве графа Витте, допустив крупную оплошность (не воровство!), не попросился в отставку, а предпочел застрелиться, чтобы позор не пал на коллег и родственников. Иные времена, иная ментальность, констатируем мы. И будем правы. Царящие нравы диктуют правила жизни. Бытие, как любили подчеркивать марксисты, определяет сознание.

«Подвезло» нам и с наследием. Имеется в виду идеологическое мировоззрение бывшего советского гражданина, воспитанного на догмах типа: «Все вокруг колхозное, все вокруг мое». А проза тогдашней обыденной жизни добавляла: «Не вынесешь чего-нибудь с проходной – не прокормишься». Этика взаимоотношений граждан и государства тоже была отнюдь не стахановская: «Государство делает вид, что нам платит, а мы делаем вид, что работаем». «Недоимку» в зарплате каждый, кто мог, взимал с родного предприятия «натуроплатой». Причем не важно, заработанную или нет; решающими факторами были возможность что-нибудь стянуть и безнаказанность за содеянное. Привычная тогда фраза «достать что-нибудь по блату» означала, по существу, союз коррупции и воровства, однако под общественный остракизм оно почему-то не подпадало. Помимо этого, активно насаждалось инфантильное иждивенчество: государство пусть худо-бедно, но все же кормило и обувало своих «детей», требуя взамен покорности и послушания. Вот теперь и кочуют по фирмам великовозрастные «дядюшки» и «тетушки», для которых взять «общее» не зазорно, а вот взять и заработать – так не приучены сызмальства к тяжелому повседневному труду.

На нашу беду (а может, и на счастье?), сознание человека невероятно инерционно и кардинально уже не меняется. Тем более, если индивид достиг переломного для его судьбы возраста Иисуса Христа. Ни прошлые, уже отдаленные, советские десятилетия, ни ближайшее, которое отпраздновали, ничего утешительного в плане торжества честной антиворовской морали для наших граждан не принесли. Будем реалистами и примем эту данность в ее неприглядном виде. Так будет легче ее переделать. Хотя бы в масштабах отдельно взятой фирмы.

Бизнес, к счастью, в общественной атмосфере всепрощения воровства ни процветать, ни плодотворно работать не может. Поэтому у него не остается иного выхода, кроме как изоляция своей персональной идеологии от общепринятой уличной, расхоже-житейской и пр. Идеология в бизнесе – это даже не корпоративная культура и этика служебно-деловых взаимоотношений, это прежде всего миссия фирмы, т. е. ее предназначение и смысл существования, можно даже сказать – ее индивидуальная судьба. Если лозунгами фирмы являются: «Прибыль, только прибыль и ничего, кроме прибыли» или «Мы должны только зарабатывать деньги», то рано или поздно в ее коллективе кто-то рискнет «поднять» те же деньги не совсем честным или корректным способом. Давайте будем принципиальны и примем за аксиому следующее положение: «Воровство начинается там, где теряется смысл служения своему делу!». Если я получаю истинное удовольствие именно от своей работы, то вероятность того, что я польщусь на чужое добро, невысокая. Какой в этом смысл, если мои самоуважение и самодостаточность измеряются не количеством нулей банковского счета, а результатами моей самореализации?