Неприступный Роберт де Ниро - [2]

Студенческий кампус Беркли в тридцатые годы был невероятно политизирован. Испания в то время лежала в руинах гражданской войны, а Европа готовилась вступить во вторую мировую войну. Именно вокруг этих двух тем и накалялись политические страсти. Друзья Вирджинии из университетской Лиги Молодых Социалистов (ЛМС) были ярыми троцкистами, и потому, как вспоминала Вирджиния много лет спустя, «их мнения казались гласом вопиющего в пустыне, поскольку почти все остальные студенты являлись приверженцами сталинизма».

Подобно прочим студентам, они жили в клетушке на чердаке, где имелся мимеограф — примитивный печатный станок, который непрестанно выплевывал листовки с новостями пропаганды, чем вносил свою лепту в непримиримую идеологическую борьбу между молодыми социалистами и молодыми коммунистами. Молодые люди, сидя тесным кружком, слушали, как Дункан читает свои стихи, и, должно быть, представляли мир гораздо более простой и понятной штукой, чем это было на самом деле, — а на дворе стоял февраль 1938 года… Они жили, как счастливые бродяги, и наслаждались обществом друг друга. В статье, посвященной ретроспективному обзору иллюстраций Дункана, Вирджиния Эдмирал называет то время самым счастливым в жизни, тогда как ее мать смотрит на тот период значительно более скептически и описывает компанию дочери как общество восхищенных друг другом дурачков. «Впрочем, мне и самой казалось, что в этом что-то не так», — так признавалась позже и сама Вирджиния.

В 1939 году война в Европе уже готова была вот-вот разразиться, и Вирджиния с товарищами все больше времени проводила на митингах, раздавая напечатанные ими же листовки. Троцкисты формировали IV Интернационал и разделились затем на шахтманистов и ортодоксов. В то же время к ребятам из Берклианской ячейки ЛМС, мысли которых перекликались с идеями «новых левых» шестидесятых годов, относились свысока, их считали «поэтами и дилетантами, неспособными стать настоящими подпольными кадрами». К этому моменту Вирджиния Эдмирал получила степень бакалавра английской литературы и работала в «Федерал Артс Проджектс» в Окленде. Она решила, что теперь настало время поступить в школу Гофманна и одновременно работать официанткой в ресторане в Гринвич Виллидж, чтобы прокормиться.

Мать Вирджинии, преподаватель английского языка и латыни, была крайне встревожена стремлением дочери к такой непостоянной и ненадежной жизни. Она получила от Вирджинии обещание, что та будет жить в общежитии «Интернейшнл Хаус» и посещать Колледж искусств в округе Колумбия, чтобы получить степень магистра и иметь право преподавать историю искусства. С этой целью мать Вирджинии даже заняла денег у собственного отца, однако уже к концу первого семестра Вирджинии удалось с успехом истратить все деньги. В начале лета 1940 года Вирджиния поехала к Роберту Дункану в Вудсток, где он издавал свои собственные литературные журналы — примерно тем же они с Вирджинией занимались в Беркли. После визита к Дункану она полгода преподавала в летнем лагере в Мэйне.

После этого снова пришла пора обращать взоры в сторону Гринвич Виллидж.

Она быстро нашла отличную студию на Восточной Четырнадцатой улице. В огромные окна студии без помех вливался тускловатый северный свет, еще одним преимуществом являлся вид из окон на Юнион-сквер. Студия, возможно, была прекрасная, но в качестве жилища оставляла желать лучшего. Прежде всего, отсутствовала ванная, а квартирная плата составляла целых 30 долларов в месяц, гораздо больше, чем Вирджиния могла выкроить из своих средств. Ей удалось найти двух подруг для совместного проживания, а Роберт Дункан использовал эту квартирку как «перевалочный пункт» во время своих вояжей из Вудстока в Нью-Йорк.

Дункан с большой теплотой вспоминает Вирджинию и ее студию в своих записях того периода. В заметке, помещенной в 1941 году в журнале «Банкрофт поэтри аркив» («Архив нищей поэзии») незадолго перед войной, описана живая картинка:

«Перед нами студия Вирджинии. Мы — в сумраке над огнями Четырнадцатой улицы. Картины будто отступают внутрь стен, как сказочные зеркала наших грез — созревание во тьме невиданных сил. Это наше последнее занятие — словно проекция в сегодняшний день, в 1941 год, того рая в Беркли, где мы снова и снова изучали рисунки Вирджинии, Мэри, Лилиан, Сесил и или мои, и той золотой поры, когда я читал стихи Вирджинии и ее друзьям-студентам…»

К осени Гофманн предоставил Вирджинии место в своей школе, и она забросила все мысли о получении степени, полностью сосредоточившись на живописи. Однако тут в ее жизни появляется еще один интерес. Бывший студент школы, бросив учебу в Блэк Маунтин колледж, вернулся в школу Гофманна. Несколько месяцев они с Вирджинией прожили вместе в лофте[1] на Восточной Четырнадцатой улице. Этого молодого человека звали Роберт Де Ниро.

Роберт Де Ниро-старший родился в 1922 году в Сиракьюзе, штат Нью-Йорк. Мать его была ирландка, отец — итальянец. Рос он преимущественно в ирландской среде. Уже с пяти лет он выказывал явные художественные способности и невероятную для малого ребенка целеустремленность в искусстве. Так что, когда в одиннадцать лет он стал посещать класс искусства при Университете Сиракьюз, ему вскоре выделили отдельную студию, где он мог заниматься живописью самостоятельно.