Неприступный Роберт де Ниро - [113]
35. Вознаграждение
Монтаж фильма «Бронкская история» для Де Ниро был чем-то вроде марафонского забега. Он работал круглые сутки, собирая в своем монтажном кабинете в «ТрайБеКа» всех полуночников. Картина была готова к выпуску в октябре 1993 года. Последнее, что оставалось сделать, это наложить звук, но даже эта задача была непростой или таковой, во всяком случае, казалась.
В одну августовскую субботу Де Ниро собрался провести вечерок за звукорежиссурой последней отпечатанной версии фильма. Чаз Палминтери тоже хотел присутствовать, как он обычно и делал во время монтажа. Однако во второй половине дня Палминтери сообщил Де Ниро, что монтажные аппараты дали сбой и не смогут работать этим вечером. Потребуется несколько часов, чтобы довести машины до ума. А раз уж так получилось, почему бы им не поужинать спокойно вдвоем, а потом вернуться в монтажный кабинет? Де Ниро согласился, особенно после того как Палминтери предложил ему посетить новый ресторан, открывшийся неподалеку, куда ему рекомендовал наведаться Эрвин Винклер. Когда они пришли туда, Де Ниро пришел в восторг — сервис на высшем уровне, и, что немаловажно для человека, стремящегося к уединению, тут было тихо и спокойно. Если бы он задумался над этим серьезно, ему могло бы показаться подозрительным такое спокойствие в субботний вечер…
Когда Де Ниро провели на второй этаж ресторана, он был поражен. Он попал на настоящий банкет: 70 человек собрались, чтобы поздравить его с пятидесятилетним юбилеем. Де Ниро так замотался, что забыл о собственном дне рождения…
Среди приглашенных была вся элита художественного и литературного Нью-Йорка. Режиссеры — Фрэнсис Форд Коппола, Мартин Скорсезе, Брайан Де Пальма, Пенни Маршалл, Юло Гросбард и Элиа Казан; братья-актеры — Дэнни Де Вито, Харви Кейтель, Рауль Джулиа и Джордж Хайнс. Здесь были и писатели, вроде Норы Эфрон и давнего приятеля Пола Шрейдера, был и режиссер «Франкенштейна» Кеннет Брана со своей тогдашней супругой актрисой Эммой Томпсон. В качестве знака уважения в Нью-Йорк из Калифорнии специально на этот банкет прилетел главный художественный агент «САА» Майкл Овиц.
Похоже, вся съемочная группа «Бронкской истории» постаралась при устройстве этого действа. Бутафоры украсили залы ресторана так, словно это был средневековый французский замок — довольно причудливый антураж, учитывая последовавшие тосты и «шпильки». Так же, как и на церемонии в Американском музее движущихся изображений, «тамадой» тут был Робин Уильямс.
Основной темой вечера стали навязчивая скрытность и стремление Де Ниро к тайнам. Пол Шрейдер вспомнил, как однажды в ресторане они с Де Ниро дважды меняли столик из-за того, что Де Ниро опасался подслушивания. Причем, как со смехом рассказывал Шрейдер, дело было лет двадцать назад, сразу после «Злых улиц», когда вряд ли кому-нибудь было интересно, о чем они беседовали…
Наоми Кэмпбелл не появилась, зато тут были Туки Смит и Ума Турман. Кроме того, присутствовали дети Де Ниро — Рафаэль и Дрина, а также сама бывшая жена Дайан Эбботт.
«Ты был никудышним мужем, — говорила, по сообщениям, Эбботт Роберту Де Ниро. — Но хоть ты супруг и никакой, ты мой лучший друг. И ты настоящий отец нашим детям».
Тут присутствовала и мать Де Ниро Вирджиния Эдмирал, и, хотя отец его умер за несколько месяцев до того, дух его, казалось, незримо присутствовал на торжестве. Незадолго перед смертью Роберт Де Ниро-старший сделал по заказу Фрэнсиса Копполы дизайн этикетки для вина из собственных винных погребов режиссера. Коппола распорядился воспроизвести ярлык и поместить его на специальные бутылки вина, которые раздавались всем участникам вечеринки на память.
Эти бутылки особенно тронули Де Ниро в тот вечер. Отец его умер в возрасте семидесяти одного года. Целых сорок восемь лет он жил отдельно от сына, но даже в свое отсутствие он оказывал на жизнь сына сильнейшее влияние. Де Ниро всегда говорил об отце как об одаренном человеке, и многие его друзья разделяли это мнение. Уже через два года после смерти Де Ниро-старшего в Нью-Йорке в галерее О'Рэйли на Восточной Семьдесят девятой улице прошла ретроспективная выставка его работ. Многие из картин на этой экспозиции были взяты из частных коллекций друзей Де Ниро-младшего, в том числе Лайзы Минелли и Билла Мюррея.
Со смертью отца для Де Ниро словно исчез «пробный камень». Разобраться с архивом отца было сложно, и Де Ниро предпочел пока оставить все как есть.
«Долгое время я не хотел трогать его студию, разве что иногда вытереть пыль, — писал Де Ниро в статье в журнале «Вог», приуроченной к ретроспективной выставке. — Я хочу ее фотографировать и снимать на пленку, а сейчас я просто иногда прихожу туда просто посидеть… Все там в том же виде, как было при его жизни: эскизы тут и там, большая проволочная клетка для птички… В ней жил когда-то попугай по имени Димитриос, но и его теперь нет. На его месте нынче торчит птичье чучело».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».