Непристойное предложение - [62]

Значит, дела не так уж плохи. Было бы гораздо ужасней пребывать в плену у Лафона, если бы тот ко всему прочему захватил очень дорогих Дрейку людей. Кого-то из Диксонов, например. Не исключая и самой младшей из них, которая, как он думал, в безрадостные минуты, теперь, несомненно, на пути к тому, чтобы вскоре стать первой красавицей Лондона. По крайней мере, если её невестка действительно сведуща в этом деле.

Так и должно быть, решительно говорил себе Дрейк. Гораздо лучше, если Пэйтон Диксон выйдет замуж за графа или виконта, как прочила ей жена Росса, за человека, который сможет держать эту девицу в узде и убережёт от неприятностей, и она перестанет вести себя бесшабашно, как, к несчастью, привыкла благодаря попустительству своих братьев. Подобное поведение не сулило ей добра. Он очень надеялся, что ей подыщут мужа, и быстро.

И до чего же странно, что при всей его надежде по возвращении в Англию — вернее, если он доживёт до этого самого возвращения, — увидеть Пэйтон Диксон благополучно замужем, мысль об этом вызвала в нем желание сорвать сковавшие его запястья цепи с колец, которыми они крепились к стене. И всё-таки он хотел, чтобы она вышла замуж. Для её же блага. Для его блага. Ей нужен муж, который оградит её от бед. А ему — хороший предлог, чтобы держаться подальше от неё. Да такой, чтобы её братцы имели полное право оторвать ему башку, если он все же решит приблизиться к Пэйтон.

Всякий раз, когда Дрейк вдруг увлекался мыслью, что сам мог жениться на Пэйтон Диксон, если бы не был таким идиотом и разглядел бы её до того, как сочетался браком с другой, он прислонялся головой к стене, до которой мог дотянуться, и несколько раз бился об неё лбом. Не столько от сожаления, сколько от полной нелепости этой мысли. Жениться на Пэйтон Диксон, ему? Он что, повредился умом? Она же ребёнок.

Хорошо-хорошо, может и не ребёнок, но она все же младшая сестренка его самых лучших друзей, самых лучших в жизни. При всём том, что они имели склонность то не обращать на неё внимания, то стращать, они её обожали и никогда бы не позволили ей выйти за такого, как Дрейк. Они же знают его как облупленного, и многое из того, что они о нём знают, говорит не в его пользу. Ведь они частенько вместе захаживали в бордели. Делили постель с одними и теми же женщинами, а если не всем посчастливилось провести ночь с какой-то из них, то описывали её друг другу в красочных подробностях. Разве они когда-нибудь позволят такому человеку венчаться с их сестрой? Человеку, который без малейших угрызений совести рассказывал другим мужчинам о своих предпочтениях в постели?

Нет. Конечно же, нет. Может, это и ханжество со стороны братьев Диксонов, но Дрейк прекрасно их понимал. В конце-то концов, Пэйтон приходилась им сестрой.

И даже если они готовы закрыть на это глаза, даже если ему удастся убедить их в том, что человек, похвалявшийся им своими похождениями по шлюхам, никогда подобным образом не заговорит о своей жене, разве все они, всего лишь несколько недель тому назад, не были шаферам Дрейка, когда он женился на другой? Да, брак не был консуммирован, во всех смыслах, но факт остается фактом: об этом союзе было объявлено в «Таймс». Если он выживет и вернется в Англию, разразиться страшный скандал: ведь он возвратится без жены.

Нет. Иного не дано. Пэйтон Диксон должна выйти за другого. И как можно быстрее.

Возможно, если Дрейк выберется живым из этой переделки, ему ещё и понравится этот малый.

Правильно.

В то время как часы перетекали в дни, а дни в недели, Дрейк старался всё время двигаться, чтобы тело не ослабло до той же степени, как, по всей видимости, его разум. Цепи далеко не пускали, но он мог сделать три шага вперед и еще три в другую сторону от колец, к которым был прикован. Зная не понаслышке, каковы бывают тюрьмы, эта представлялась не самой ужасной. У него было вдоволь чистой соломы и кормежка два раза в день. По правде говоря, пища была скудной, но по крайней мере съедобной. Вдобавок ко всей этой роскоши, каждое утро ему приносили ведро солёной воды. Он как мог поддерживал чистоту тела, поскольку чистоплотность — это залог благочестия, или как-то там еще.

Дрейк тихо сходил с ума. Он был в том уверен.

И когда однажды утром в его камеру отворилась дверь, и вместо верзилы, обыкновенно приносящего ему еду, вошла Пэйтон Диксон, Дрейк понял, что спятил окончательно.

Пэйтон Диксон. Да не может того быть. Пэйтон Диксон далеко, за сотни миль, в Англии. Но сколько бы часто Дрейк не моргал, видение перед ним не рассеивалось. Оно в точности выглядело как Пэйтон Диксон, в мальчишеском наряде, в какой та обычно облачалась, плавая на кораблях братьев. Лицо измазано, короткие волосы прикрыты вязаной шапочкой, но было совершенно ясно, что перед ним Пэйтон Диксон.

У него галлюцинации, в этом нет сомнений. Какая досада! Имеется в виду — эта галлюцинация. Ну почему ему не привиделась Пэйтон Диксон, одетая в бальное платье, как в тот вечер перед его женитьбой? Или лучше всего голая?

И тут видение заговорило.

— Мы следуем в Нассау. — Пэйтон наклонилась и поставил подле него оловянную чашку свежей воды и миску с кашей. Она стояла спиной к охраннику, глядевшему на них без особого интереса, и говорила тихо и быстро. Дрейк едва слышал её.